Варяг. Смерти нет

– Ну, чужак, давай! – Траин раскинул руки, будто желая обнять Сергея. – Я щедр. Твой удар – первый. А потом я вобью тебя в пыль!

Сергей шагнул вперёд. Траин продолжал стоять, разведя руки в стороны, задрав кверху подбородок, всячески демонстрируя превосходство и неуязвимость.

Сергей сжал кулаки. Он провёл немало времени, пытаясь научить своё новое тело навыкам рукопашки. Не особо преуспел. Так, самое простое восстановил. Ну, может, и хватит. Противник стоит просто идеально. Грех не воспользоваться. Жаль, вес у Варта маловат, да и резвость не особо. Но что ему терять?

Сергей встал почти вплотную к ухмыляющемуся Траину. И с подшага пробил ему в челюсть. Просто и незамысловато. Как в молодости – по макиваре.

И тут же отшагнул назад, набирая дистанцию.

Не потребовалось. Гордый сын княжьего родича и ярла повалился носом в пыль.

Зрители, похоже, офигели. Потом один из отроков метнулся к Сергею:

– Руку покажи! Что у тебя там, камень?

Сергей разжал кулак, показал: ничего.

Рука болела. Костяшки, определённо, были не готовы для таких упражнений.

– Закончено! – провозгласил Бур. – Победил Варт!

Траин очнулся минуты через две и первым делом спросил:

– Я где?

– На земле, – охотно пояснили ему.

– А почему я на земле? – Язык у почти отрока слегка заплетался. – Я напился?

– Нет, ты дрался, – ответил, помогая ему сесть, один из пацанов, отказавшийся клясться Перуном.

– А с кем?

Вокруг захохотали.

Траин моментально озлобился:

– Чего ржёте, кони! С кем я дрался?

– Вот с ним, – кто-то показал на Сергея, баюкающего повреждённую руку. Болела не на шутку.

– Чего? – изумился Траин. – Вот с этим хлипким? А он вообще кто?

– Давай-ка я тебе всё расскажу, – сказал Бур, присаживаясь на корточки рядом.

И быстренько пересказал всю историю.

– Я хотел убить его из-за куска грудинки? – выпучил глаза Траин. – Точно?

Сказать отроку «ты врёшь» он не рискнул.

– Так и есть.

– А потом…

– А потом ты сказал: ударь меня, и он ударил. И ты упал. Это всё.

Траин потрогал челюсть, на которой уже вспух неслабый желвак, и сказал:

– А выпил я много? А то у меня в глазах двоится…

И выблевал то, что успел съесть, на штаны и рубаху.

– Вы, двое, взяли его и понесли мыться. Потом – на лавку спать, – распорядился Бур и кивнул Сергею: – Руку дай сюда.

Помял, покрутил… Сергей очень старался не завопить, и у него получилось.

– Кости целы, – резюмировал наконец отрок. – Я тебе мазь принесу. Три дня – и сможешь снова кого-нибудь по роже треснуть. – И, не удержавшись, добавил: – Ну ты дал, Варт. Завтра об этом весь Детинец судачить станет. Вот чтоб мне никогда золотого пояса не надеть, если не так.

Глава 5

Нурманский ярл Геллир Свирепый

Завтракать не хотелось. Но Сергей всё же поел. В отличие от многих других детских, которые на еду и глядеть не могли. Принимали только водичку. Детские организмы к алкоголю не приспособлены. Даже совсем слабенькому. Его собственный не был исключением. Просто Сергей пил аккуратней.

Стоило выйти на крылечко, как путь Сергею заступили трое. Два отрока и гридень. И не просто гридень, а из старших. Золота навешано килограмма на полтора. С виду же – чистый нурман. И такой здоровенный, что даже в своём прежнем обличье Сергей не смог бы смотреть не него сверху вниз. Хотя для мелкого Варта что метр восемьдесят, что два метра – разницы особой нет. Все великаны.

– Вот этот? – прогудел здоровенный, указывая на Сергея. – Точно?

– Он самый, – подтвердил один из отроков. – Своими глазами видел.

Гридень наклонился, навис над Сергеем, обдал похмельным выхлопом:

– Ты вчера моего сынка пыль нюхать заставил? – рявкнул он так, что Сергей с трудом удержался от того, чтобы не втянуть голову в плечи. Мальчишка, которым он сейчас был, испугался до колик.

Но Сергей помнил, как в той жизни бился вот с такими нурманами, как папаша Траина, и не один десяток отправил в Валхаллу.

Потому стоял прямо и в глаза громиле глядел твёрдо. Таким страх показывать нельзя. Сомнут. Да и вряд ли княжий родич Геллир унизится до того, что станет самолично наказывать детского. Вот поручить отрокам – это запросто. Хотя не факт, что те согласятся. Им тоже невелика честь обижать мальчишку, да ещё и дружинного.

– Руку сильно разбил? – неожиданно спросил нурман.

– Кости целы, – осторожно ответил Сергей.

Геллир выпрямился и вдруг захохотал.

Отсмеявшись, сказал:

– Мой-то ещё валяется. Глаза в разные стороны. Будто оглоблей приложили. Будет ему урок. А тебя, мало`й, я б на свой корабль взял, когда в силу войдешь. Да только не отдаст тебя Рёрех. Теперь точно не отдаст! – И снова захохотал.

А потом стянул с руки браслет, не золотой, серебряный, но все равно недешевый, надел Сергею на здоровую руку и сжал так, что браслет превратился в спираль. Зато стал впору.

– Бывай, мало`й. Сдаётся мне, встанешь ты на путь славных. Только не дай себя прибить по дороге!

Нурман снова захохотал, развернулся и пошёл к главному терему. Отроки – за ним.

– Ну ты силён, брат!

За спиной Сергея стояли почти все детские из его команды.

– Так с самим Геллиром говорил! – сказал один из них, тот, что постарше. Сергей уже знал, что его зовут Ратшей и он – законный сын дружинника-варяга. Потомственный то есть.

– Я б в штаны наложил, кабы он со мной так, – восхитился другой пацан.

– Понятное дело, это ж Геллир Свирепый.

– Он на тризне одного пополам развалил!

– А холопа своего кулаком убил!

– А когда на ливов ходили…

В общем, у грозного нурмана оказался изрядный послужной список. Может, поэтому после смерти жены Стемид и оставил его рядом с собой.

– Меня Ратшей зовут, – официально представился детский, с которым Сергей пока не мог управиться. – Будь мне другом, Варт! – И протянул руку.

Сергей сжал его предплечье по местному обычаю.

– И мне, Варт!

– И мне!

Стенка, которая прежде была между Сергеем и другими детскими, рухнула.

И это, к удивлению Духарева, было чертовски приятно.

Сергей ожидал, что визитом Геллира дело не ограничится. Надеялся, и Рёрех заглянет. Но – нет. День прошёл, как обычно. С той лишь разницей, что нагружали сегодня детских в четверть от обычного. Может, потому, что наставники сами были не в лучшей форме. А к полудню занятия объявили законченными, выдали каждому пацану по три медные монетки как поощрение от князя и предоставили самим себе.

Так впервые за эти три недели у Сергея оказалось свободное время.

Будь рука в порядке, он бы занялся самоподготовкой. Но по случаю «боевого ранения» решил дать себе послабление.

Опять-таки хотелось закрепить отношения с детскими. Чем дальше, тем больше он ощущал себя не мудрым князь-воеводой, а именно тем, кем выглядел. Пацаном, отчаянно пытающимся выбиться в люди. То есть в воины. А пацану без ватаги одиноко. Даже стрёмно. Да тут вообще одинокие только холопы. Хотя и те кому-нибудь принадлежат, а то и семьи имеют. А у свободных – у кого род, у кого – ватага. У воинской элиты – дружина. И все детские тоже к ней, дружине, относились. На птичьих правах, конечно. Но и их хватало, чтобы всякий, кто покусился, сразу оказывался в конфликте со всей воинской «семьёй», включая батьку-князя.

Но никто не покушался. На рынке, куда первым делом отправились пацаны, детских встретили радушно. Даже денежки на угощение тратить не приходилось – сами угощали. По мелочи: кто пряником, кто огурчиком, кто яблочком мочёным. И даже не в виде перспективных вложений в будущую дружбу с дружинником. Просто потому, что в городе воев беловодского князя весьма уважали. И не без причины. Ворог сюда даже не совался, налоги брались невеликие, то есть никто смердов до нижней шкурки не обдирал, как случалось в иных княжествах, зато торговля процветала. Ну и земля была по северным меркам – богатая. Рыбка в Ладоге не переводилась, и рыбка отменная. Вот как эти здоровенные осетры, что лежали сейчас на прилавках целиком и частями. Дичи в лесах – сверх всякой меры. Именно что сверх меры, то есть кабанов брали прямо рядом с возделанными землями, на которые они приходили подкормиться. Пушнина зимой опять-таки. Трав – моря зеленые.