Страница 3 из 155
Итак, джентльмены, что бы вы сделали на моем месте? Сдались и подсчитали бы убытки? Я же наняла итальянского актера — опального иезуита с темными азиатскими глазами. Они стали еще более выразительными, когда он стянул волосы на висках, как певцы китайской оперы, чтобы уголки глаз драматично приподнялись. Он облачился в мантию мастера фэн-шуй, и мы наняли мальчишек, которые раздали местным жителям листовки, сообщавшие, что рядом с проклятой виллой будет проходить большая ярмарка. Мы поставили палатки с едой, пригласили музыкантов и акробатов, удивлявших гостей своей гибкостью, угощали всех редкими фруктами и поставили конфетную машину, которая делала соленые ириски. К тому времени как на ярмарку в своем паланкине прибыл мастер фэн-шуй с китайским помощником, его уже ждали сотни людей — дети с нянями, слуги и рикши, куртизанки и их мадам, портные и другие заядлые сплетники.
Мастер фэн-шуй потребовал, чтобы ему принесли чашу с огнем. Он вытащил свиток и кинул его в огонь, а потом стал нараспев читать какую-то тарабарщину на тибетском и сбрызгивать огонь рисовым вином, отчего пламя взмывало все выше.
— Я должен пойти в проклятый особняк, — провозгласил актер, — и заставить поэта-призрака по имени Пань уйти! Если я не вернусь, запомните меня как хорошего человека, который служил своему народу и погиб за него!
Смертельная опасность часто заставляет людей поверить в ложь. Гости молча смотрели, как он заходит туда, куда не отважился ступить еще ни один человек. Через пять минут он вернулся, и аудитория начала восторженно перешептываться. Актер объявил, что нашел поэта-призрака в чернильнице в его художественной мастерской. У них состоялся чрезвычайно увлекательный разговор о его поэзии и былой славе, а потом поэт пожаловался, что потомки совсем позабыли о нем. Его славное надгробие превратилось в обросшую мхом плиту, на которую мочатся одичалые псы. Мастер фэншуй пообещал поэту, что ему воздвигнут замечательный памятник, гораздо лучше прежнего. Поэт поблагодарил его и сразу же оставил когда-то проклятый им особняк, чтобы воссоединиться со своей погибшей женой.
Так мы избавились от одного из препятствий. Затем мне потребовалось преодолеть убеждение, что социальный клуб никогда не сможет достигнуть успеха, если будет принимать и китайцев, и гостей с Запада. Кто вообще пойдет в такое место? Как вы знаете, большинство западных людей считают китайцев ниже себя не только в моральном и интеллектуальном плане, но и по общественному положению. Казалось, что они никогда не смогут вместе угощаться сигарами и бренди.
Китайцев же, в свою очередь, возмущало, насколько свободно, будто это их собственный порт, иностранцы хозяйничают в их родном Шанхае и наводят в нем порядок по своим законам. Иностранцы не доверяли китайцам и оскорбительно разговаривали на пиджине[6] даже с теми из них, чей английский был не хуже, чем у британских лордов. С какой стати китайцам вести дела с людьми, которые их не уважают?
Ответ прост — ради денег. Торговля с Западом — их общий интерес, общий язык, и я помогаю общаться на нем в атмосфере, снимающей ограничения, которые всё еще могут им мешать.
Нашим западным гостям я предлагаю социальный клуб с привычными удовольствиями: бильярдом, карточными играми, лучшими сигарами и бренди. В этом углу, как видите, у нас стоит пианино. И в завершение каждого вечера толпа тоскующих на чужбине людей собирается вокруг него и поет гимны и лирические песни своих стран. У нас есть несколько гостей, воображающих себя кузенами Карузо. Что касается наших китайских клиентов, я предоставляю им все удовольствия, которые может обеспечить первоклассный цветочный дом. Клиенты ухаживают за девушками по всем правилам — это не бордель с проститутками, к каким привыкли западные люди. Мы также предлагаем китайским гостям западные развлечения, которые можно встретить в лучших цветочных домах: бильярд, карточные игры, самый лучший виски, сигары в дополнение к опиуму и прелестных певиц, которые поют популярные китайские песни и приглашают мужчин присоединиться к ним. Даже обстановка у нас не в пример лучше, чем в других цветочных домах. Разница в мелочах, но я из Америки, и знание о том, как все должно выглядеть, у меня в крови.
А сейчас мы пришли туда, где Восток встречается с Западом — в гранд-салон. Здесь могут наслаждаться общением бизнесмены обоих миров. Представьте, какой веселый шум стоит в нашем салоне каждую ночь. Немало людей сколотили здесь целые состояния, а все начиналось с того, что я знакомила их и они в первый раз пожимали друг другу руки. Джентльмены, вот урок для тех, кто хочет сделать состояние в Шанхае! Когда люди говорят о чем-то «это невозможно», оно и вправду становится невозможным. Но в Шанхае нет ничего невозможного. Вам нужно заставить старое встретиться с новым, так сказать, поменять обстановку и устроить хорошее шоу. Использовать смекалку и получить желаемое. Здесь приветствуются приспособленцы. За этими дверями открывается дорога к богатству — для тех, у кого есть по крайней мере десять тысяч долларов для инвестиций или кто обладает влиянием, которое больше этой суммы. У нас свои стандарты.
@***
Приблизившись к воротам особняка, вы с первого взгляда поймете, что собираетесь войти в благородный дом с почтенной историей. Над воротами все еще сохранилась каменная табличка, приличествующая ученому эпохи Мин; на углах таблички видны остатки лишайника, что доказывает ее аутентичность. Толстые деревянные ворота регулярно подновляют красным лаком, а медные детали полируют до блеска. На обеих колоннах прикреплены таблички с названиями дома: на правой — «Тайный нефритовый путь» по-английски, на левой — «Дом Лулу Мими» по-китайски.
Пройдя за ворота и оказавшись во дворе, вы можете почувствовать, что вернулись в эпоху, когда дом еще принадлежал поэту-призраку. Все детали скромного сада, от рыбных прудов до корявых сосен, соответствуют классическим стандартам. За садом находится довольно строгий дом с неброской серой штукатуркой поверх камня, а узор на окнах со свинцовым переплетом напоминает потрескавшийся лед. Навес серой черепичной крыши изгибается вверх — не слишком сильно, но достаточно, чтобы узнать в нем крылья летучей мыши, приносящей удачу. А перед самым домом стоит обелиск, посвященный поэту, — его установили на прежнем месте. С постаментом в виде черепахи, увенчанный драконом обелиск возвещает, что поэта будут помнить еще десять тысяч лет.
Но как только вы зайдете в вестибюль, вся атмосфера династии Мин испарится. Под ногами у вас будет цветная мавританская керамическая плитка, а прямо перед вами — стена из красных бархатных портьер. И когда они распахнутся, вы перенесетесь во «Дворец небесного очарования», как называла его моя мать, — гранд-салон, созданный исключительно в западном стиле. Подобное можно встретить во всех лучших цветочных домах, но моя мать обладала безупречным чувством стиля и вместе с тем не боялась экспериментировать. Голые стены, среди которых в течение четырехсот лет гуляло эхо, она укрыла цветными гобеленами, появились толстые ковры, приглушающие звук, а сам салон наполнился низкими диванами, жесткими и мягкими кушетками и турецкими тахтами. На подставках для цветов стоят вазы с огромными, размером с детскую голову, пионами, а лампы на круглых чайных столиках заливают салон мягким янтарным светом закатного солнца с медовыми оттенками. Клиенты могут угоститься сигарами из хьюмидоров слоновой кости и сигаретами из шкатулок, украшенных филигранной перегородчатой эмалью. В мягких креслах настолько пышная набивка, что они принимают форму ягодиц людей, которые на них сидят. Некоторые предметы обстановки могут показаться китайцам весьма забавными. Например, на бело-голубых вазах, привезенных из Франции, изображены китайцы с лицами, похожими на Наполеона и Жозефину. Тяжелые портьеры из ангорской шерсти, закрывающие мозаичные окна, по низу окаймляют зеленые, красные и желтые кисти и тяжелая бахрома толщиной с палец — любимые игрушки Карлотты. Люстры и настенные канделябры освещают картины с крепко сложенными и румяными римскими богинями, которые резвятся вместе с такими же гротескными изображениями мускулистых белых коней. Я слышала, как китайцы обсуждают эти картины, полагая, что на них изображены сцены скотоложества.