Страница 30 из 52
Я с интересом прижала большой палец к тупому краю.
— Наши рога показывают наш возраст.
Я застыла. Он посмотрел на меня.
— У детей-демонов нет рогов, — его голос был низким, дрожь бежала по моей коже. — У старших демонов рога больше.
Я вспомнила Тахеша и его огромные рога на безволосой голове, еще раз обвела твердые рога, торчащие среди волос, оценивая их длину — почти их отсутствие.
— Ты юный, — прошептала я. Я подозревала, но теперь точно знала. Он был взрослым, но недавно таким стал. Как я.
Его глаза тускло сияли.
— Этерран много раз прожил мои годы.
— Как долго живут демоны?
Он пожал плечами.
— Мы живем, пока не умрем.
Ответ не помогал, их общество было жестоким, так что до старости редкие доживали.
Тени в его глазах очаровывали меня — скрытые знания, хитрость и хищность, опыт и инстинкты выживания, отточенные годами опасности и борьбы. Мои пальцы спустились и задели его висок и скулу.
— Что за Навентис, о котором говорил Этерран? — спросила я.
Он спустился взглядом по моему лицу, потянул за декоративную пуговицу внизу моего вязаного свитера.
— Это собрание Динен. Когда-то, судя по историям, все Динен приходили поговорить, и приходили и payapis.
— Пайяпис?
— Самые старые женщины, у которых уже не будет детей. Они очень сильные.
— Они — королевы?
— Они наказывают женщин, от которых много хлопот, но дают мудрость, а не приказы, — он склонил голову, прижался щекой к моей ладони. — В историях они убивали глупых Динен, которые правили слишком долго, но это было раньше.
Раньше… до того, как начались призывы, и люди стали забирать Динен, не давая женщинам убрать плохих правителей.
— Какой Навентис теперь? — спросила я, почти боясь ответа. Мои пальцы добрались до уголка его челюсти, и я придвинулась ближе, встала между его колен.
— Динен первого ранга собираются поесть, поговорить и похвалить себя. Порой приходят Динен второго ранга, но они редко выживают несколько месяцев до того, как их забирают в мир hh’ainun.
— А третий ранг?
— У Девятого, Десятого и Одиннадцатых домов уже нет Динен. Их призывают каждый день, каждую ночь. Нет, нет, нет. Никто не знает, у кого власть. Они пропадают слишком быстро.
Я сглотнула.
— А Двенадцатый дом?
— Мы не ходим на Навентис, потому что Лашвер и Дират убьют нас.
— Но ты пошел.
Он усмехнулся, сверкнул острыми клыками.
— Мой план был хорошим. Я предупредил их и пропал, и они не смогли найти меня. Искали и искали, а я смеялся.
Его веселье было заразительным, и я тоже улыбнулась. Не понимая, что я делала, я прильнула ближе к нему, мой вес оказался на его груди. Мои пальцы легли на его шею сзади.
Его ладонь сжала край моего свитера, и он притянул мои бедра к своему животу.
Я вздрогнула, очнулась. Дыхание застряло в легких, сердце колотилось. Я напряглась от бури эмоций, заставила себя вдохнуть, и нос наполнил его запах. Его тепло пропитывало меня, его тело было твердым и сильным, и я не хотела отодвигаться и убирать ладонь с его шеи.
Я взяла себя в руки и отошла. Мой свитер легко выскользнул из его хватки, и он не пытался притянуть меня обратно, хотя смотрел на меня странно серьезными глазами.
Удивляясь, что он не использовал шанс удержать меня и подразнить — это он любил — я села на край кровати рядом с ним. Между нами мог сесть кто-нибудь еще.
— Я хочу рассказать что-нибудь о себе, — заявила я, заставляя мозг отвлечься. — Но не знаю, что. Что ты хочешь знать?
— Почему твоя…
Я пронзила его взглядом.
— Не это.
Он раздраженно фыркнул и отклонил голову, задумчиво глядя на потолок.
— Расскажи о своей матери.
— Моя мама? Ты не хочешь знать обо мне?
— Наши матери создают нас. Знаю ее — знаю тебя.
Странный трепет возник во мне. Простой взгляд, но от демона это было слышать приятно. Может, ему понравилась бы философия.
— Мама… — я подавила волну горя от воспоминаний. — Она была веселее меня. Всегда бодрая и с улыбкой. Ее работой было восстанавливать старые книги и гримуары, и ей это нравилось. Она говорила, что люди вкладывают души в книги, и она восстанавливала их души, когда чинила страницы, переплеты и обложки.
Он нахмурился в смятении.
— Так она любила говорить, — уточнила я, чтобы он не стал рвать книги в поисках скрытых душ. — Она имела в виду, что книги могут быть очень ценными для людей.
— Книга не полезная. Почему она ценная?
— Некоторые книги полезные, как гримуары, — я почти закрыла глаза, воспоминания ее лица всплывали передо мной. — Она сказала бы тебе, что вещи могут стать частью тебя, и их потеря как потеря конечности.
Он ошеломленно нахмурился, и я рассмеялась.
— Ты бы ей понравился, Заилас. Я знаю. Она хотела бы узнать, что ты думаешь обо всем, от книг и наших городов до всего глупого, что делают люди.
— А ты?
— Что я?
— Хочешь узнать, что я думаю?
Я открыла рот, потом закрыла его и тихо выдохнула.
— Да. Я бы задавала тебе вопросы день и ночь, но ты всегда жалуешься и говоришь, что я слишком шумная, — я потерла ладонью щеку. — Моя мама не отстала бы от тебя, пока ты ей все не рассказал бы, как бы ты ни ворчал. Она была храбрее меня.
Легкое прикосновение под моим глазом. Я вздрогнула, а он вытер слезу, которую я упустила.
— Больно, ваянин? — спросил он. Тихо. Неуверенно.
Мое горло сжалось с болью.
— Я скучаю по ней. Я каждый день хочу, чтобы она была еще жива. Я скучаю и по папе, но мама… она всегда была рядом. Столько всего случилось, и я хочу… хочу поговорить с ней хоть раз, чтобы она подсказала, что мне делать. Я была… потеряна после ее смерти.
Всхлип вырвался из груди, и я отвернулась от Заиласа. Я потерла рукой лицо, стараясь успокоиться. Когда я повернулась к нему, он все еще смотрел на меня, его выражение лица было загадкой, меж темных бровей была едва заметная морщинка.
— А ты? — я шмыгнула носом, жалея, что рядом не было платка. — Твоя мама? Ты ее знал?
— Знал.
Это меня удивило. Мне казалось, что женщины-демоны не проявляли материнскую любовь.
— Какой она была?
— Юной и zh’ūltis.
Я моргнула.
Он отклонился на одну руку.
— Ни одна женщина не выберет Валъира, если она может выращивать детей Дирата или Эшэмада, или Гелиса. Женщины хотят сильных детей, а не маленьких и слабых, — он оскалился и покачал головой. — Моя мама была юной и знала мало, но знала, как быть умной добычей, и она научила меня больше, чем другие демоны. Я жив из-за нее.
Я сцепила ладони на коленях и мысленно благодарила его мать за то, что она научила его такому.
— А твой отец?
— Отцы приходят к детям, когда зовет их магия. Они берут их на земли мужчин, чтобы научить их, как сражаться.
— Земли мужчин? — перебила я. — Мужчины и женщины живут порознь?
Он кивнул.
— Женщины живут группами. Мужчины не подходят к тем местам, или женщины убьют их.
— Как тогда… — мои щеки вспыхнули. — Как происходит, кхм, размножение?
— Мужчина приближается к обители женщин с дарами. Обычно с едой. Это опасное дело. Он приносит дары, пока женщина не выбирает его. Или она пытается его убить.
Это звучало ужасно.
— И твой отец пришел забрать тебя?
— Var. Я пошел с ним, и мы отправились в место, где песок, далеко от всех демонов, где он мог обучить меня всему, что он знал — как сражаться, как побеждать. Это занимает много лет. Я знал только простой виш, а еще как царапаться когтями и прятаться в Ahlēvīsh.
Я не успела уточнить, что это значило, он продолжил:
— Он научил меня одному — dh’ērrenith — а потом совершил zh’ūltis ошибку и умер.
— Умер? Как?
— Зверь в моем мире… животное, — он зло фыркнул. — Даже не смерть в бою. Imadnul.
Я прижала ладони к коленям.