Страница 5 из 146
Солнце, смеясь, плескалось над головами, а затем разливалось мягким золотом по земле у наших ног. Беспечной Соль были неизвестны и неважны далёкие переживания Асгарда и уж тем более его маленькой крупинки по имени Сигюн. Её единственной проблемой было вовремя скрыться от страшного жадного волка, каждый день желавшего поглотить её ясный облик и согревающий свет. Однако тому было не суждено осуществиться до самого конца миров, а потому извечное преследование ничуть не трогало моего сердца, не вызывало сочувствия. Соль и Мани поплатились за себялюбие, за бескрайнюю гордость своего отца, навеки разлучённого с любимыми детьми. Нас же с отцом разделяла не вина и не порок, а глупость и упрямство двух враждующих сторон, не имевшие под собой даже первоосновы. Не сводя глаз с лица Бальдра, я вздохнула.
– Когда закончатся эти нелепые распри, отец? – с горечью в дрогнувшем голосе, произнесла я в ответ на его просьбу покинуть золотые чертоги, уже ставшие мне родными. – Когда Асгард, наконец, сможет вздохнуть спокойно и жить мирно? Мой любимый отец, мой светлый Бальдр, я заклинаю тебя: положи этому конец! Ты знаешь, я не уйду с тобой, потому что этого не желаю. Когда ты поверишь, что я люблю своего господина, люблю дитя, которое ношу под сердцем?.. Зачем тебе бередить зажившие раны, являться с войском в нашу обитель, провоцировать огненного Локи? Тебе – всеми любимому, лучшему из богов? Почему ты, такой добросердечный, понимающий, не желаешь проявить смирение и принять Локи как часть своей семьи?
– Он никогда не станет частью моей семьи! – в голосе Бальдра зазвучала сталь, льдом сковавшая мою душу. Сжав его ладони в порыве отчаяния, я отстранилась и отступила, с непониманием и обидой глядя на непримиримого отца. – Сигюн, – продолжал он уже мягче, снова бессильно протягивая ко мне руки, – мне трудно поверить в такую любовь, но я был бы несправедлив и слеп, если бы не признал, что бог огня хорошо заботится о тебе, – я с удивлением подняла на отца взор. Было ясно, как трудно даются ему слова признания, но всё же Бальдр проявил искренность и честность, и в моём сердце в какой-то миг забрезжила надежда. Так и не дождавшись от меня ответного движения, бог света сложил руки за спиной, взволнованно прошёлся туда-обратно и вполголоса продолжал:
– Ты повзрослела, выросла в красивую и хорошо воспитанную госпожу. Ты прекрасно выглядишь, и глаза твои блестят ярче драгоценных камней на роскошных нарядах, когда ты смотришь на него. И лукавый Локи – я это вижу – смягчается в твоём присутствии, забывает своё безрассудство. Поэтому долгое время я не беспокоил вас, хотя безнадёжно скучал по тебе каждый новый день, – Бальдр остановился подле меня, обнял ладонями мои щёки и долгим трепетным поцелуем коснулся лба. Я вздохнула: так сильно я переживала его отчаянные метания, печальный, полный горечи тон, умоляющий сжалиться взгляд ясных светлых глаз. Отец любил меня больше всего на свете – я это знала. Но что я могла поделать? Я не сумела бы сохранить свою семью, не ранив его чувства, как бы трудно это ни было. Собравшись с мыслями, Бальдр произнёс:
– Я пришёл в ваш чертог сразу, как только узнал о вторжении йотунов. Сигюн, ты могла погибнуть! Могла страдать, униженная и обесчещенная! Только чудо, провидение уберегло тебя! Ты понимаешь это?! Ты осознаешь, как близко ты была к пропасти?.. – я ничего не ответила отцу, только слабо улыбнулась, скрывая боль, сдерживая слёзы. Мой добрый наивный отец. Если бы он только знал, сколько раз я была в шаге от смерти! Смерть впервые улыбнулась мне уже в брачную ночь, зловеще выглядывая из тени новообретённого супруга. Если бы я боялась смерти, она завладела бы мной уже тогда. Но я не сдалась, не покорилась. Да, мы виделись с ней так часто, словно с ближайшей подругой, наречённой сестрой, но, может, именно поэтому она сама хранила меня от своего леденящего объятия? О нет, смерть уже давно не пугала меня. Были в жизни Асгарда явления и страшнее.
Не меньше трогающих душу слов отца меня взволновало другое: откуда ему было известно о йотунах? Ведь я сделала всё, что было в моих силах, чтобы об этом постыдном происшествии не узнал никто, кроме Всеотца. Неужели Один так разгневался на меня, что мог втянуть в эту скорбь любимого сына и любящего отца? Нет, этого просто не могло быть. Если представление мудрого аса о справедливости мне было неясно, спорно, то в его доблести я ещё не сомневалась. Значит, дело было в ком-то другом. Но и Скади едва ли явилась бы в чертог бога света, в особенности, после столь продолжительного молчания. Даже нахальная валькирия не посмела бы предстать перед всеми почитаемым верховным богом. Значит, в нашей страшной тайне был замешан кто-то ещё…
– Послушай меня, моя цветущая дочь, – прикосновение отца к плечу заставило меня вздрогнуть и рассеянно улыбнуться, как я делала всегда, когда теряла нить беседы. – У бога огня слишком много врагов. Так было всегда, но с каждым годом их будет становиться всё больше. И ты, как самая к нему приближённая, всегда будешь в опасности, всегда будешь неотъемлемой частью чужих злокозненных интриг. Ты уязвима, особенно теперь, когда тебе есть, что терять, – ладонь отца бережно легла на ткань моего платья в области живота, призвав меня склонить голову и крепко задуматься. – Локи не сумеет тебя защитить. Он не всегда будет рядом, таков уж его нрав. Но я буду.
– Я не хочу этого слышать, отец, – сбиваясь на горестный шёпот, произнесла я, вновь поднимая на бога света полный боли взор. – Ты просишь меня оставить горячо любимого повелителя, отца моего ребёнка, одного перед лицом врагов, разбив ему сердце? Ты понимаешь, что ты говоришь, к чему призываешь? Как ты можешь быть так жесток?.. – на мгновение голос предательски исчез, горло сдавило зарождающимися слезами. Положив ладонь на верх груди, я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, унять сердцебиение. Склонив голову в бок и сомкнув губы, Бальдр с сочувствием и сожалением глядел на меня, сокрушённо качал головой.