Затмение

– Скорее всего, это потому, что ты не имеешь отношения к научной сфере или медицине. Но тогда зачем он привез тебя сюда?

– Понимаешь, Жан, здесь все-таки общество. Пусть далеко не самое обычное, но с комфортными условиями для существования. А общество тем совершеннее, чем оно более разностороннее. Здесь художники и музыканты, танцоры и писатели. Для науки люди бесполезные, я согласна. Но для создания атмосферы тепла и уюта для научной группы – они незаменимы. Мне это видится так. Более того, тебя даже никто не будет заставлять заниматься наукой. Если у тебя и впрямь золотые руки, в чем я не сомневаюсь, то ты будешь полезен и здесь, в мастерской.

– Ты права. В это очень сложно поверить.

– Даже не нужно далеко ходить за примером, – продолжала я. – Жанна, будучи хирургом высокого уровня, имея тонкое профессиональное чутье, отказалась от вступления в научную группу. И вот уже два года спокойно сидит в своем медпункте. Выдает лекарства и делает элементарные перевязки.

– Хирург высокого уровня… – задумчиво повторил за мной Жан. – А загремела сюда небось из-за врачебной ошибки.

Опять он интересуется Жанкой, подумала я, а ведь еще даже не поинтересовался, как я сюда попала. Но вслух ответила:

– Не совсем. Она сама тебе когда-нибудь расскажет свою грустную историю. Хотя это и не заведено среди базистов.

– Почему же? Ведь всем здесь известно, по какому принципу отбирают заключенных на базу.

– Да, ты прав. Но все люди разные и все равно возникали некоторые недопонимания. Несколько лет назад, еще до моего появления на базе, люди делились своими историями с окружающими. Так вот, находились те, у кого история соседа вызывала сомнения в его невиновности. Из-за этого начинались волнения внутри общества. Тогда Жданов четко постановил – не разглашать своих судебных дел. Базисты с радостью приняли новое правило. Ходили даже слухи, что некоторых особо ценных экземпляров Жданов перехватывал после зала суда, невзирая на степень их вины.

– То есть, вполне вероятно, среди нас ходят и истинные убийцы?

– Это только слухи. Сам понимаешь, – пожала я плечами.

– Ну а тебя за что судили? – Похоже, Жан не обратил внимания на правило неразглашения. Или же просто решил, что на нас оно не распространяется.

– За непредумышленное убийство троих человек. – Не раздумывая, ответила я.

– Как же так вышло? – участливо поинтересовался он, видимо, заметив, как я погрустнела и напряглась. – Хотя ты, конечно же, не должна мне ничего рассказывать, – опомнился он.

– Что ты. Мне абсолютно нечего стыдиться. Со дня аварии я так ни разу и не почувствовала себя виноватой. Даже не знаю, хорошо это или плохо.

Я в подробностях начала рассказывать Жану о событиях, повлекших за собой неутешительный судебный приговор, даже не подозревая, что будет так тяжело снова вспоминать аварию, суд – особенно проговаривать вслух все то, что тогда произошло. Последний раз я рассказывала эту историю год назад Жанне. На глазах моих проступили слезы. Заструившись по щекам, они падали на толстовку, и без того мокрую от дождя.

Жан, все это время подливавший вина в мой стакан, подошел поближе и участливо прикрыл своей теплой ладонью мою холодную руку. Когда я закончила, Жан заговорил.

– Тебе, несомненно, не в чем себя винить. Ты молодец, что так хорошо держишься. – Он взял и вторую мою замерзшую руку в свои ладони. – Ты такая холодная. Нужно высушить одежду.

Жан заботливо снял с моих плеч мокрую толстовку, приблизившись при этом настолько, что я чувствовала его теплое дыхание. Заметив, что я вся дрожу, он подошел еще ближе и прижал меня к себе, видимо, пытаясь обогреть.

Мне действительно стало теплее. Но от осознания того, что Жан так близко, что он обнимает меня, пусть даже с целью всего лишь согреть, дрожь в моем теле не унималась, а, наоборот, нарастала. С чем можно сравнить это состояние? Возможно, только лишь с самым первым поцелуем. С самой первой любовью. Пока я пыталась найти красочное описание своему мироощущению в этот момент, я почувствовала на своей шее мягкое теплое прикосновение – Жан коснулся меня губами. Я не могла поверить своим собственным ощущениям – настолько это было сказочно и волшебно. Впрочем, именно так, как я сама того желала.

Секунду спустя Жан так же нежно коснулся мочки моего уха. Очередной невидимый разряд пронзил мое тело. А еще через секунду он примкнул губами к моим губам.

В этот момент ушла дрожь, прошел страх. Теперь все так, как должно было быть. Не слишком ли быстро? Нет. Скорее это как раз то, чего я ждала очень долго. Слишком очевидно было взаимное притяжение, и не было никаких причин с ним бороться.

Не прошло и минуты, как моя мокрая футболка полетела на пол вслед за толстовкой. Стало совсем тепло. Жан снял с себя рубашку, накинул ее на мои плечи и взял меня на руки. Продолжая осыпать поцелуями мое лицо и шею, он опустился вместе со мной на пол, застланный толстым слоем соломы.

Лишь первые несколько секунд я чувствовала острые покалывания сухого сена на спине, даже сквозь рубашку Жана, служившую импровизированной простынкой. Но все последующие мгновения мне казалось, что я лежу на мягчайшей перине. Потому что рядом был Жан, человек, которому, несомненно, суждено было стать самым любимым и самым желанным на свете.