Страница 26 из 124
Однако что-то меня останавливало. Я как будто боялась вклиниться в чужой разговор. Хотя Жан был в помещении один. А вдруг он поет эту песню и вспоминает о возлюбленной, с которой был разлучен не так давно. Конечно же! Это объясняет и его понурый вид, и полное отсутствие интереса к нам с Жанной. И как же я раньше не догадалась!
Раздосадованная столь очевидным открытием, но в то же время испытывая чувство облегчения, я собралась уходить, как вдруг порыв ветра буквально распахнул приоткрытую мной дверцу. Раздался скрип несмазанных петель. Мое присутствие было обнаружено.
Мне уже ничего не оставалось, кроме как зайти внутрь. Плотно прикрыв за собой дверь, я, мокрая, как губка, взглянула на Жана. Он не переставал играть, несмотря на мое внезапное появление. Я вдруг порадовалась возможности дослушать дивную песню до конца, не прячась за дверью, а в непосредственной близости от исполнителя.
Я поставила тарелку с ужином на невысокий импровизированный столик, сложенный из досок, взобралась на такой же высокий табурет прямо напротив Жана, легким жестом убрала с лица мокрые волосы и, не отрывая восхищенных глаз от исполнителя, принялась наслаждаться звучанием его голоса. Между тем молодой человек поднял глаза, и наши взгляды, встретившись, как будто зацепились друг за друга. В этот момент мне показалось, что мир за пределами этого покосившегося ангара перестал существовать. Я тонула в его глазах, а он не смел отвести взгляда. В этот момент уже невозможно было предположить, что песня была посвящена некой старой возлюбленной.
Гитара и песни под ее аккомпанемент всегда были моей слабостью. С самой юности меня можно было очаровать с помощью пары аккордов. Однако я наивно полагала, что и эта моя блажь осталась в прошлом. Но теперь, когда он взял в руки гитару – этот человек, который, пусть и по непонятной причине, был мне уже небезразличен, – я вдруг поняла, что ничего не изменилось. Меня по-прежнему можно сразить наповал и гитарным перебором, и мелодичным голосом.
У меня вдруг появилось непреодолимое желание обнять Жана. Или просто прижаться к нему. Почему-то сейчас он уже не выглядел подавленным, нуждающимся в поддержке. От него веяло некой уверенностью и надежностью. А мне так долго не попадались эти качества в мужчинах. Казалось, именно Жан смог бы обеспечить мне тот тыл, ту мужскую защиту, без которой существование женщины теряет естественность.