Затмение

Жан посмотрел на меня с укоризной, но визитку взял. Едва заметным кивком он дал понять – он придет.

Не успев сесть в машину, я уже начала считать минуты до нашей следующей встречи. По дороге я то и дело посматривала на мальчика в зеркало заднего вида. Как я ни старалась, черт Жана в его лице не нашла. Наоборот, дивилась непривлекательности этого детского личика, явно не связанной с болезнью. Даже его бледность, очевидно, была природной, поскольку лицо было усыпано веснушками. Цвет волос, скорее всего рыжий, скрывала надвинутая на лоб шапка. А рыжие смуглыми не бывают. Светлые бесцветные глаза, прозрачные короткие ресницы, бесформенный, расплющенный по лицу нос, тонкие губы, неестественно крупные зубы – неужели это все в мать? Я в очередной раз подумала, какими бы красивыми могли быть наши с Жаном дети. Но им так и не суждено было появиться на свет, хотя, еще находясь на базе, мы часто загадывали, сколько малышей у нас появится в будущем.

Так, погрузившись в мрачные думы о несбывшемся, я не заметила, как доехала до центра Жданова. Затормозив у главного входа, я набрала номер мужа. Он пообещал спуститься через пять минут. Пока мы ждали его, я спросила у мальчика:

– Кто твои родители, расскажи мне?

– Папы у меня нет, а маму зовут Оксана, она работает в ателье.

Я улыбнулась. Ликбез был проведен на уровне, как мы и договорились с Жаном. Никому в центре не стоило знать, кто является отцом этого ребенка, поступающего им на лечение.

Передав мальчика Владу, я в прекрасном расположении духа вернулась в офис и принялась ждать заветных пяти часов. После обеда позвонил Влад, попросил передать матери ребенка, что врачи берутся вылечить Ванечку и лечение займет около двух месяцев. Я безмерно порадовалась, что при встрече смогу преподнести Жану хорошую новость.

Я пришла в номер отеля без десяти пять, но Жан уже ждал меня внутри.

– Ну как все прошло? – Он стремительно направился ко мне. Видно было, с каким нетерпением он ждал новостей.

Я нежно обвила его шею руками, поцеловала в губы и лишь потом ответила:

– Все отлично. Ванечка хорошо устроился в детском отделении. Жданов уже сообщил мне, что через пару месяцев мальчик будет абсолютно здоров.

Жан крепко обнял меня, так крепко, что мне даже стало немного больно. Сжимая меня в своих объятиях, он шептал:

– Спасибо.

Мои волосы были мокры от его слез.

Взяв себя в руки, Жан помог мне снять пальто и сапоги, размотал шарф, укутывавший мою шею, усадил в мягкое кресло и подал мне бокал вина. Сам примостился у меня в ногах и принялся нежно то поглаживать, то целовать мои колени.

– Я твой вечный должник.

– Надеюсь, ты не поэтому сегодня сюда пришел? – кокетливо поинтересовалась я.

– Не говори ерунды, Рит. – В его тоне промелькнули знакомые серьезные нотки. На базе он любил поучать меня за мои невинные шалости, и я ему подыгрывала, слушая с сосредоточенным видом. – Главное, чтобы Ванька не проговорился никому обо мне, – продолжил он размышлять на свою тему.

Я очень надеялась, что мы не будем говорить о его сыне весь вечер, но вслух сказала:

– Даже если случится так, что Жданов узнает, чей это сын, он не приостановит лечение.

– Да брось! – Жан взял со стеклянного столика второй наполненный вином бокал.

– Я серьезно. Он вовсе не такое чудовище, каким ты его себе представляешь.

– А ты разве не считала его чудовищем?

– Считала, конечно, но то ли он изменился, то ли тогда он примерял на себя маску злодея. С того момента, когда вы покинули базу, он не совершил ни одного подлого поступка.

– А то, сколько человеческих душ он загубил, – это не считается?

– Затмение оправдало себя. Кто, как не ты, мог в этом убедиться?

– Да, возможно, ты и права, но я все равно не хочу говорить об этом человеке.

– Как скажешь. Позволь я поведаю тебе только одну вещь. По секрету. В конце года Затмение будет снято со всех базистов. Они смогут самовольно распоряжаться своей дальнейшей жизнью.

– Может быть, хватит? Иначе у меня возникнет желание пожать Жданову руку.

– Хорошо, я просто думала, ты порадуешься за наших общих друзей и товарищей.

– У меня не было друзей на базе, но я буду рад, если эти люди действительно вернутся к нормальной жизни. – С этими словами он аккуратно поставил свой пустой бокал обратно на столик и внимательно посмотрел на меня. – Если ты так прониклась к Жданову за эти годы, не мучают ли тебя угрызения совести за то, что ты сейчас здесь, со мной?

– Нет. Я не могу назвать наши с тобой отношения супружеской изменой. Я ведь не ищу приключений на стороне специально, не знакомлюсь с кем попало, не заигрываю. Я всего лишь получаю то, что принадлежит мне по праву – твою любовь. Мы с тобой изначально были единым целым, а Жданов сам безжалостно разорвал эту связь между нами, уготованную свыше.