Страница 38 из 69
Винтовок нам досталось двадцать две штуки, из них восемь антикварных Лебелей, четыре Маузера 98к и десять Ли-Энфилдов трех разных моделей.
Никак не могу понять каким образом Имам планировать обеспечивать весь этот бардак тремя разными видами патронов, которые, к тому же производятся в небольших количествах только для фанатов. Оправданием Мунтасиру, как командиру, может служить только то, что вооружение ему приходится добывать на ближнем востоке, где в разное время потоптались, по моему, все армии мира со своими калибрами. Впрочем, запасы всех трех калибров мы выгребли приличные, в сумме чуть больше пятнадцати тысяч винтовочных патронов.
С пистолетами и револьверами наблюдался тот же бардак, разве что, с солидным перекосом в сторону Британских револьверов Webley, которых нашлось целых шестнадцать штук. Кроме них нам достались два Кольта 1911, три Люгера и страшный, но надежный Steyr М1912, когда-то переделанный в Рейхе под патрон 9х19 Para.
Только пистолеты-пулеметы были все под один калибр. Семь Стэнов, пять М3А1 и два МП-40, и к ним около двадцати трех тысяч патронов.
Последним, но не по значению, крупным подарком Мунтасира стали три бочки бензина и небольшой генератор.
На этом перечень действительно ценных приобретений можно считать исчерпанным, местный Имам, похоже, действительно сумасшедший фанатик, способный думать только о покорении неверных, и его люди были ему под стать.
Весь инструмент, который мы собрали, был строго ручным и предназначался явно только для рабов, лопаты, ломы, топоры и так далее. Немного посуды, хозяйственные принадлежности, минимум электроники, причем строго утилитарного назначения, вроде раций. Ни одного компьютера, планшета, плеера, зато солидная куча литературы, из которой мы забрали только несколько экземпляров Корана, чтобы передать на хранение единственному нашему мусульманину, Аметхану. А остальное, явную писанину нашего главного врага и подобных ему деятелей, пустили по прямому назначению. В конце концов, растопка и туалетная бумага тоже имеет вес, а значит, требует экономии.
Наконец собрав все, что представляло ценность, мы крайний раз переночевали в бывшем поселке боевиков и с утра выступили на восток.
Караван получился солидным, но по большей части пешим. Квады и багги шли только с водителями, под завязку нагруженные трофеями, остальные шли пешком, женщины налегке, а мужики были нагружены тем, что не удалось запихнуть на транспорт. От такой толпы людей и машин местная фауна старалась держаться подальше, но шли мы медленно, преодолев за день только четверть расстояния до Новороссийска. В принципе, уже давно было понятно, что до момента, когда мне пора будет на Землю, мы до Новороссийска не доберемся, поэтому я задумал небольшой маневр.
- Андрей, дело есть. – Обратился я к Соколову, сидящему у костра. – У меня завтра вечером переход.
- Знаю. И?
- Нам якорь возле “нефтяного” ручья очень пригодится, чтобы с Земли тяжелое оборудование прямо на место перекидывать, а не таскать его по всей саванне.
- Согласен, остановимся чуть раньше.
- Думаю, останавливаться вам не стоит. Возвращаться мне лучше сразу в Новорос, ты же в курсе, у меня там проблемы с силовыми структурами проявились, вот я и собираюсь своих всех забрать, а с четырехлетним ребенком два дня по степи тащиться не улыбается. Так что я бы остался, а вы бы дальше пошли, до более подходящей стоянки. Не возражаешь?
- С чего мне возражать? Ты ж себя сожрать никому не дашь. Так что действуй.
Ночь и второй день пути прошли спокойно, только новичков немного нервировали массы гиппарионов, анхитериев и других травоядных, кочующих поблизости. Оказалось, Словаки изначально базировались в Лесу, рядом с небольшой рекой, а Вьетнамцы вообще в этом мире кроме гор ничего не видели. Поэтому такие масштабы были им непривычны.
К “Нефтяному” ручью мы вышли в шесть вечера. Я распрощался с друзьями, переоделся в более цивильную одежду, чтобы не пугать родню воинственным видом, сдал броню и пистолет на хранение Жоре, себе оставив только насквозь законный карабин, и расположился на отдых. Караван двинулся дальше, рассчитывая преодолеть до темноты еще километров семь. Друзья увидят меня через два дня, а я их через двенадцать, вот такие парадоксы.
===========