Страница 37 из 69
Первая группа пробежалась до стоянки наших квадов и пригнала их в поселок. Потом пару раз сбегали к местам боев трехдневной давности, откуда притащили еще технику, часть своим ходом, остальное на буксире и волоком. Причем в ущелье ходили уже с Вьетнамцами, которые приняли решение в нашу пользу уже через час после моего с ними разговора. Их решение очень порадовало и подтвердило мою теорию о вознаграждении за расширение анклава. У нас есть плюс пятьсот килограмм к поставке.
После чего мы стали формировать трофейный караван. К этому моменту нарисовался Марек и сходу начал озвучивать мне требования своих людей. Настроение было ниже плинтуса и Словак был послан.
- Марек, вы слышали мое предложение, никаких преимуществ у вас перед Русскими и Вьетнамцами не будет, ТОЧКА. Если вас не устраивает, могу прямо сейчас выдать вам восемь французских винтовок с патронами, и даже пулемет, навьючивайтесь припасами и катитесь на все четыре стороны.
Озадаченный парламентер удалился к своим, но появился уже через пятнадцать минут.
- Мы согласны.
- Отлично, добро пожаловать в семью, присоединяйтесь к остальным, чем больше добра мы отсюда заберем, тем лучше будет наша дальнейшая жизнь.
Кучу одежды и обуви, оставшейся от ваххабитов, мы отдали бывшим пленникам и женщины тут же отправились к озеру отстирывать кровь.
Приодевшись, наше пополнение включилось в работу. Но, посовещавшись с Соколовым, мы остановили процесс. Бойцы провели бессонную ночь, да и бывшие рабы были не в лучшей форме. Поэтому мы объявили общий отдых до вечера, а выезд перенесли на послезавтра. После обеда я разложил спальник и отрубился, кажется до того как голова коснулась рюкзака, заменяющего подушку.
А вечером хоронили Рубена. Могилу выдалбливали найденными ломами и кирками, но место получилось хорошее, небольшой пригорок с видом на озеро и горы.
Приковылял, опираясь на самодельный костыль, Николай. Опустили тело в могилу, засыпали землей и камнями, подравняли холмик, установили крест, построились, трижды дали залп из пистолетов. От толпы стоявших чуть в сторонке гражданских отделились Линь и какая-то девушка из Словаков, подошли, положили на холм букетики полевых цветов и ушли к своим, давая нам возможность проститься.
Хороший был человек. Родился в Гатчине, в семье перебравшейся из Еревана, учился, прошел Афган, выучился на буровика, поехал в Сибирь, там и застал развал Союза, в конце девяностых из-за того, что фирма сильно экономила на технике безопасности, упал с пятиметровой высоты, получил серьезную травму позвоночника. Работодатель откупился инвалидной коляской, а государство копеечной пенсией, но мужик не сдался, не спился, вернулся в давно опустевший дом родителей, работал как мог, ремонтировал всякую мелочевку, вырезал из дерева поделки и продавал на рынке, так и жил никому на свете не нужный. Потом появился я, пообещал новую, долгую и интересную жизнь, а получилось – обманул, забрал даже те годы, которые у него оставались.
Ребята, помолчав, начали расходиться, а ко мне подошел Соколов.
- Не казни себя, ты не понимаешь, что для нас всех сделал, у меня отдельная песня, ты мою единственную внучку считай с того света вытащил. А парни, они ведь не жили уже, так, доживали, без цели, без смысла, без надежды. Кому-то год – два оставалось, как мне, кому-то десять – пятнадцать, только не жизни, а существования. Мы знали, на что шли, и Рубен знал. Эти несколько месяцев, которые мы в этом мире прожили, важнее и дороже всех тех лет, что там нам оставались, сказка просто, подарок судьбы. И Рубен бы тебе то же самое сказал, поверь, я знаю.
Андрей развернулся и ушел.
- Прости, Горец. Мы уходим, но ненадолго, мы обязательно вернемся и построим здесь крепость, а потом пойдем дальше, вперед. А рядом с крепостью появится город, и я обещаю, все его жители будут помнить, кто ты и чем они тебе обязаны.
За ужином тихо помянули Товарища. Ночью, когда ионосфера создает лучшие условия для радиосвязи, забрались повыше, растянули антенну и, наконец, доложились в Новороссийск о наших делах и предупредили о необходимости готовиться к принятию пополнения. А с утра приступили к инвентаризации и упаковке трофеев.
Нам достались два мотовездехода Polaris в рабочем состоянии, простенький Polaris RZR 570 немного попятнаный пулями, и навороченный четырехместный Polaris Ranger Crew 900, стоявший под навесом, видимо личный транспорт Имама. С раздолбаного в хлам Arctic Cat Prowler удалось снять кое-какие запчасти да два колеса, а вот от второго четырехместного Полариса остался только обгоревший остов.
Из всех квадроциклов, принадлежавших боевикам, на ходу было две Хонды и два Полариса. Еще один Поларис подлежал восстановлению, со всего остального удалось только свинтить немного запчастей и запасных покрышек.
Последним пополнением автопарка стали два кроссовых мотоцикла Honda CRF250R. Видимо Мунтасир сначала повелся на малый вес и проходимость, но потом выяснилось, что для военных целей одноместные малыши не очень подходят, да к тому же на них надо уметь ездить. Похоже, умельцев среди бородатых не нашлось, и слегка помятые, но рабочие мотоциклы остались пылиться под навесом.
Оружием и боезапасом ваххабиты с нами поделились от души.
Наш арсенал пополнился двумя станковыми пулеметами Hotchkiss Mle 1914 под французский патрон 8х50 Lebel, к сожалению без станков, похоже их притащили с земли специально для установки на мотовездеходы. Кстати, решение весьма спорное, питание из жестких металлических лент требует второго номера либо сильно ограничивает скорострельность. Третьим станкачом оказался MG-34, установленный на блокпосту, который можно считать лучшим нашим пулеметом, а самое поганое, что мы своими руками угробили еще два таких же. Один, с разбитой ствольной коробкой, хотя бы разобрали на запчасти, а второй сгорел в ущелье вместе Поларисом.