Страница 79 из 199
Последние двадцать минут Ролан наблюдал за Бриной, которая гибче плутоватой кошки выгибалась под звуки льющейся из динамиков музыки. Мелодия сочетала в себе своеобразный набор стилей — джаза, рока и музыки соул, позволявших с одной стороны, проявить шальную безбашенность, отдаваясь под власть одичавших чувств, а с другой — покориться чувственной неге: обольстительно покачивать бедрами, мягко и ровно водить руками по воздуху и, прибывая в гармонии с разгоряченным телом, интуитивно им управлять. Брина могла прочувствовать всё. Ее тело жило отдельной жизнью, умело подстраиваясь под малейшие изменения тонов и полутонов. Вот она размахивает руками, отбивает четкий ритм ногами, энергично откидывая голову и кутаясь густыми волосами. Уже в следующее мгновение — плавно и провокационно изгибается, демонстрируя соблазнительные женственные формы с ярко-выраженными изгибами тела и возбуждающую область ключиц.
Но главное — она веселилась. Брина смеялась, заигрывала, резвилась, обольстительно улыбалась и хохотала в голос, ничуть не смущаясь неодобрительных взглядов.
Брина его привлекала — теперь он не боялся себе в этом признаться. Было в ней что-то особенное, что-то мимолетное и пока неуловимое, что заставляло его против воли постоянно думать о ней. Она была необычной, в ней сочеталось, казалось бы, несочетаемое: непосредственность и детская искренность уживались с коварством опытной женщины, недалекость и внешняя беспечность гармонировали со скрытым проницательным умом. Создавая впечатление взбалмошной девицы, в поступках она руководствовалась разумом. Да, разумом неустойчивым, подверженным частым сиюминутным колебаниям — думать ей временами мешали потоки сильных неконтролируемых чувств. А еще ощущение собственной важности — социальных рамок Брина не чувствовала. Однако глупой Брина не была. Нет, не была. Злой и агрессивной тоже. Она была из тех, кто скорчит рожицу, но бросит лишнюю копейку бедняку.
Другая. Для него она была «другая». Брина являлась воплощением всего того, чего не было в нем самом: импульсивная, эмоциональная, взрывоопасная. Таких людей он обычно игнорировал. Сторонница сиюминутных порывов, для нее «хочу» превалировало над «нельзя», а также над «запрещено», «не стоит», и «неправильно». Она позволяла себе все — ей было «можно». Брина не раздумывала — Брина делала, отчего частенько сама же и страдала. Потому не удивительно, что появившись в его жизни, она заполнила эту жизнь беспокойством, хаосом и полнейшей неразберихой — олицетворением себя самой. Она внесла в его жизнь беспорядок, а беспорядку там места не было. Также как и самой Брине.
Опасная. Слишком для него опасная. Ролан никогда в себе не сомневался, не сомневался в правильности своих поступков, в сценарии жизни, которую вел. Но теперь, после встреч с этой бестией, неуверенность пустила в нем корни — он начал сомневаться буквально во всем, вплоть до разумности своего поведения. Может быть, следовало стать иным? Вести себя иначе? Иначе жить?
Ролан сомневаться не хотел. Он хотел сохранить основы своего мира прежними, нерушимыми; хотел жить так, как жил до Брины — осознавая, кем является, каким является и будучи этим довольным….Она не позволяла…
Ролан сжал бокал с коньяком, который попивал, наблюдая за Бриной. Как за столь короткое время она вызвала в нем столь неестественные противоречивые чувства? Он не хотел, чтобы Брина исчезала,…и хотел, чтоб она исчезла.
Она намного опаснее, чем он думал изначально.
Изучая созданную для страсти фигуру, вглядываясь в довольное, красивое лицо, Ролан в этом убеждался. И злился. На себя. Отчего? От того, что хотелось оказаться с ней рядом? Или от того, что подобное желание испытывала еще дюжина возбужденных мужчин, наблюдавших за ее развратом?
Сегодня был «вечер танцев». Столы, обычно расположенные в шахматном порядке, по велению Нелли, отодвинули в стороны, освобождая место для зажигательных плясок. Бар, конечно, не клуб, однако одно другому не мешает: танцы, это весело и привлекает в бар еще не привлеченных клиентов.
Брину точно привлекает. Она пришла совсем недавно, но моментально стала «своей», влившись в компанию «вечных тусовщиков». На Ролана бросила один единственный взгляд, таинственно улыбнулась и стала заигрывать со всеми, с кем не лень, раскрепощаясь в ритме танца.
Ролан смотрел. Наблюдал за ее провокационным поведением и заводился. От гнева и злости. Недовольный ее нескромностью. И коньячок был весьма кстати.
Ролан опустошил бокал и поставил его на стойку в молчаливой просьбе бармена повторить. Дмитрий повторил. Тогда как Брина запрыгнула на один из столов, владельцы которого едва успели подхватить свои стаканы с выпивкой.
Окружающие поддержали ее свистами и выкриками. А Брина смеялась. Как же ей не смеяться, она оказалась в центре всеобщего внимания.
Она продолжила свои дикие танцы прямо там, на столе. Сидящие за ним мужчины смотрели на нее снизу вверх и одобрительно ей посвистывали.
Ролан опрокинул в себя бокал. Благо сегодня она пришла в джинсах и не светила запретными зонами, однако вовсе скромным ее наряд не назовешь. Коротенькая кофточка, оголяющая пупок, очевидно, призвана заменить коротенькую юбочку.