Запрет на безумие

— Что ты знаешь о клубе «Пепел»?

Ветер пробежался по лицу, дыхнув парами сырости и преющей листвы.

— Ты про тот, что в Мертвой зоне? – Дей смотрел в темнеющее небо. – То же, что и ты: местный притон, пристанище обиженных жизнью людей. Почему ты спрашиваешь?

Ветер пробежался снова, усилив давление и силу, словно пытаясь скинуть Ролана на промозглую грешную землю.

— Я вижу сны, – ответил Ролан, глядя на далеких, маленьких человечков. –  Мрачные, гнетущие сны. Я не понимаю, где я, не понимаю, что я там делаю, но я знаю, что Ей плохо — это единственное, что я ощущаю. Брина словно проецирует на меня всю ту боль и отчаяние, которые сейчас испытывает. А затем появляется клуб. Он всегда появляется, на протяжении последних шести ночей. Я вижу его, наблюдаю с различных ракурсов — в каждый мой сон я смотрю на него по-новому. Но в итоге я обязательно оказываюсь внутри. Это то постоянное, которое никогда не меняется, то, через что я прохожу вне зависимости от сюжета сна — я оказываюсь во власти смердящих стен. В среде разврата и тошнотворного зловония…

Новый свистящий порыв, брошенный в него словно кость собаке, казалось, намеренно врезался в легкие, наполнив их свежестью и чистотой прохлады. Дабы Ролан не сетовал на причудившиеся во сне зловония.

Ладони вжались в края парапета: от безысходности, хотя могло показаться, что в попытках не слететь с пятидесятиметровой высоты.

— Я был там. – Взгляд обратился на север. – Не во сне — в реальности. Осмотрел помещения, как смог обыскал их. Но Брины в них не было. Я не нашел ее в клубе. Однако я уверен, что что-то упустил, чего-то недоглядел, недопонял. Наверняка в клубе есть потайные помещения, скрытые от посторонних глаз. Я уверен, что сны символичны. Они не случайны, я это знаю. И я хочу, чтобы ты мне помог. – Ролан посмотрел на Дея. – Сакры…они отказываются со мной говорить. Отказываются мне помогать. Но, возможно, с тобой…возможно, если мы свяжем наши силы…Ты незаинтересованное лицо. Они должны помочь.

— Что ты задумал? – Дей прекратил разглядывать обувь и поднял на него глаза.

— Объединить заклинания времени и пространства.

Дей так и не оторвал от Ролана взгляда — Ролан видел его боковым зрением. Друг, как и он, сидел на парапете, но спиной к Ролану, потому ногами упирался не в воздух, а на твердую поверхность крыши. И глядел он при этом не на гирлянды дорог и перекрестков, а куда-то в сторону. Глядел до того, как Ролан произнес последние слова.

— Времени? – переспросил его Дей, хотя и так ясно, что прекрасно все расслышал. – Ты про заклинание замедления? Ты не можешь его использовать, это опасно.

— Неважно.

— Будут последствия. – Дей разволновался. – Ты практически останавливаешь время, то есть забираешь его у людей, к которым применяешь заклинание. Забираешь, не имея на то права.

— Я не затяну…

— Это не имеет значения.

— Так ты мне поможешь? – Их взгляды скрестились. – Последствия, если они и будут, коснутся меня, и я готов их принять. Но мне нужно знать — ты со мной? Ей плохо, понимаешь? Очень плохо! А я ничем не могу помочь, даже отыскать ее не в состоянии!

Ролан отвернулся. Взглядом охватил панораму города, сплошняком состоящую из неровных возвышенностей — крыш и глубоких низменностей — дорог.

— А как ты?

Негромкий голос Дея побудил обратить на него внимание.

— Как я? – Оглядываться Ролан не стал.

— Как себя чувствуешь ты? – пояснил Дей.

Ролан мысленно улыбнулся: как он себя чувствует…. Хотелось сказать, что нормально. Хотелось, чтобы боль, которую он вроде как притупил в душе, не вырвалась наружу и не заиграла новыми красками. Однако Ролану требовалось выговориться. Странно, но ему необходимо было поговорить, дабы вывести из себя ту отраву, которая потихоньку разлагала его изнутри.

— Скверно…Без нее. Я понимаю, тебе сложно в это поверить, да я бы и сам не поверил, скажи ты мне подобное, но внутри у меня… не знаю, мне кажется, что меня обокрали. Отобрали что-то важное и ценное, что…что, позволь я тому случиться, изменило бы мою жизнь в лучшую сторону, придало ей…красок? – спрашивал у Дея. – Понимаешь, мне кажется, что я совершил ошибку. Важнейшую в жизни ошибку. Определяющую. Из двух путей, что предоставлялись мне на выбор, я по незнанию ступил на ложный, и теперь та злость, которую я испытываю на себя и на кого-то мне неизвестного, то чувство свершившейся со мной несправедливости опустошают меня. И с каждым безуспешным, провальным днем поисков опустошают больше. Даже не знаю…представь, что лишился важнейшей половины, представь, что лишился сущности ferus…может так станет яснее…

— Я тебя понимаю.

— Да? – Ролан усмехнулся. – И ты даже не скажешь, что «она догмар»?