Запрет на безумие

— Она кричит.

— Я знаю.

— Третий день кричит.

— Да, третий день кричит.

— Быть может, пора ей прекращать кричать?

Лисандр оторвался от работы.

— Ну, так закрой ей рот скотчем, – сказал и улыбнулся Лисандр, а после снова погрузился в бумаги, сообщавшие о численности населения догмар, проживающих в Радлесе в настоящее время.

Показатели аналога человеческой переписи населения менялись редко. Отдельные представители расы переезжали через каждые двадцать-тридцать лет, когда наступало время скрыться от стареющих людей, которые могли заметить извечную молодость своих сверхъестественных соседей. Спустя годы некоторые возвращались — догмары, как и любое расовое меньшинство, предпочитали держаться вместе и желательно поблизости к власти. Другие вовсе не покидали город, а скитались словно племя кочевых монголов, перебираясь из одной квартиры в другую, из одного дома в центре Радлеса в другой, что находился на окраине, в четвертый, пятый, в итоге возвращаясь в первую квартиру. Азарий так же был владельцем нескольких обустроенных жилищ.

— Вы уверены? – спросил Азарий, глядя на Лисандра с высоты своего стоячего положения.

«Я всегда уверен в своих высказываниях». Чего-то подобного ожидал услышать Азарий от сидящего за столом мужчины. Однако Лисандр его удивил. Вместо демонстрации своей самоуверенности он глубоко вздохнул и, смотря куда-то за Азария, откинулся на спинку железного стула.

— Разве я садист? – спросил Лисандр и устремил на Азария острый, хоть и усталый взгляд.

Каверзный вопрос. Допустим, что…

— Нет.

— Тогда неужели я позволю заклеить ей рот, да к тому же скотчем?

Нет, вы запрете ее в подвале.

— Не позволите.

Бросив шариковую ручку на стол, не более новый, чем стул, на котором восседал, а также стульев, которыми полнился зал клуба «Пепел», Лисандр рывком поднялся на ноги.

— Думаю, пришло время с ней поговорить. – Он взглянул на Азария будто ожидая его одобрения, поскольку делал ему одолжение. – Еще раз. Более…спокойно.

И конструктивно.

Лисандр прошел мимо Азария, опустился на уровень пола ниже и направился поперек зала к дальней винтовой лестнице. В стороне от лестницы располагалась дверь. За ней находилась «приемная», этакий портал в параллельные миры — пустая стерильная комната с множеством одинаковых дверей: три — перед глазами, по одной — по бокам.

Лисандр вошел в угловую дверь — Азарий следовал за ним — и, преодолев порядка полутора-двух метров, стал спускаться по скрипящим ступеням…

Внизу, напрямик от подножия лестницы, под тихим светом флуоресцентных ламп, тянулся длинный широкий коридор. Пройдя около трети пути, Лисандр подошел к матовой двери и с помощью карты-ключа отпер замок.

У порога Лисандр остановился — осмотрелся, приноравливаясь к еще более тусклому, чем в коридоре освещению, и спустился по трехступенчатой лестнице.

Примыкая к противоположным стенам, словно рельсы ржавой железной дороги, стояли камеры. Лисандр двинулся по проходу, Азарий остался у входа, тем самым давая возможность пообщаться родственникам наедине, лишь по ступеням спустился для собственного комфорта. И теперь все прекрасно видел: и Лисандра, приближавшегося к нужной клетке, и девчонку Брину, пускай решетки загораживали ее владения — все равно прекрасно. Достаточно для общей осведомленности.

Лисандр не дошел до вожделенной камеры, как пространство огласил разъяренный возглас.

— Лисандр! – крикнула Брина, подлетая к стальным несгибаемым прутьям. – Выпусти меня отсюда! Ты ненормальный, сумасшедший маразматик! Что ты делаешь?! – Она попыталась растрясти решетку, рядом с которой под конец тирады остановился Лисандр.

«Вот с чем мне приходится иметь дело» — говорили глаза Лисандра, который, водрузив руки на бедра и выдыхая набранный в щеки воздух, посмотрел на Азария.

— Открывай! – потребовала Брина. – Ты не имеешь права меня здесь держать! Не имеешь права меня запирать! Ты не имеешь никакого права так со мной обращаться!

— Брина, – сказал невозмутимый Лисандр, – я делаю это ради твоего же блага. Уймись. Позже будешь благодарить меня, что удержал тебя от непоправимых ошибок. – Глядя на него, было сложно представить его же, но уже безумным и пугающе неадекватным, каким он предстал перед глазами Азария днями ранее.

— Ошибок? – поразилась Брина. – Каких ошибок? Ты запер меня в этом свинарнике. Вот что является ошибкой! И за это я буду благодарной? Ты вконец слетел с катушек? Открывай! – Руки вновь затрясли решетку.

В незапамятный вечер Азарий и сам решил, что Лисандр слетел с катушек, поскольку поразил потерей столь восхваляемого догмарами самообладания. Однако к утру вернулся в норму: был спокоен, весел, благодушен — превратился в прежнего Лисандра, не сохранив на лице и тени вечерней злости. Этим он облегчил жизнь ему, обеспокоенному судьбой расы Азарию.