Страница 111 из 199
— К тому же работать практически без сна…– наигранно грустно протянул Кас, мол «Это совсем уж непосильная задача».
— Без сна, – согласился Александр, кивая.
— А если кто-то…
— А если кто-то да что-то, – предвосхитил он намеренно-коварный вопрос Океана, – вмиг останется без чего-то.
В этот момент, почувствовав настроение мужчины — в прямом смысле, почувствовав, — Нелли прекратила расставлять напитки и посмотрела на Александра. Проведя между собой молчаливый диалог, который продлился несколько напряженных секунд, Нелли натянуто улыбнулась и продолжила обслуживать клиентов, тогда как Александр, глотнув пива, с холодной яростью наблюдать за ней.
Ролан стиснул зубы. Чем дольше следил за этой идиллией, тем сильнее на сердце разгорались странные, доселе незнакомые чувства — щемящей тоски и беспокойства. Собственные мысли пугали — мысли, неизвестно откуда явившиеся, и почему вдруг засевшие в сознании. Он боролся с острой потребностью оказаться на месте Александра: стоять, смотреть, злиться, возможно, негодовать, но понимать, что твое, родное, та, которую не упустишь и не отдашь. Только в качестве партнерши он видел совсем иную женщину.
Брину. Женщину, которая исчезла. Которая была, но растворилась в пространстве, оставив за собой лишь шлейф из очертаний своего силуэта и неоднозначных воспоминаний. Еще вечером изнывала в его объятиях, а на утро даже на звонки не отвечала; после того, что между ними было, после той свободы, которую он себе разрешил, она…пропала. И ее исчезновение Ролана убивало, уничтожало душу по крупицам: не спеша, с точностью да планомерно, будто разлагая медленнодействующим ядом.
И вот он, его величество страх, опутывающий разум удушающими сетями. Угнетение, мешающее думать, отключающее логику и полностью дезориентирующее. Ролан ничего не понимал: что, зачем, почему. Он знал лишь одно: Брины рядом нет, и ему было плохо. Ни это ли есть сумасшествие?
В ту ночь Ролан не спал, вспоминая, до мельчайших подробностей воссоздавая детали интимной близости: мягкость душистой кожи, кошачий блеск глаз, надрывные стоны, горячее дыхание. Как Брина прижималась к нему, желая вобрать в себя больше, и как отстранялась, в попытках глотнуть воздуха. Она была такой податливой.
Стоило себя отпустить, как Ролан ощутил такое единение, которого не испытывал никогда и ни с кем. Он осознал, отчетливо и ясно, как пробудилось второе «Я», как скрытый ferus поднял голову, что Ролан едва его усмирил, сумев кое-как устоять на ногах.
Произошедшее походило на взрыв, нет, землетрясение его устоев, порождавшее цунами — цунами чувств и ярчайших эмоций. С каждой волной опасность оказаться под стихией возрастала, но, несмотря на риск, оторваться от Брины не мог. Не хотел и не должен был, потому понимал, что полное поглощение неизбежно. Смещение пород произошло, Ролан по-другому воспринимал действительность, и теперь оставалось лишь ждать момента полного слияния со стихией. И Ролан ждал, он к нему стремился. А когда момент подошел, когда волна, знаменующая фееричный конец — конец его прошлой одинокой жизни, наконец-то, над Роланом возвысилась, намереваясь накрыть его с головой, Ролан получил удар, настолько мощный, настолько обескураживающий, который заставил посмотреть на Брину совершенно другими глазами.
Он был повергнут окончательно. Его поглотили чувств — теплоты, волнения, страсти и трепета, радости и страха потери. А перед глазами, эпизодами короткометражного фильма, проплывали картины будущего: его будущей жизни с той, которая находилась рядом с ним. Ролан прозревал, неторопливо, но осознавал, что она и есть то самое светлое, которое он не искал, но в глубине души хранил как прообраз желаемого. А теперь отыскав и идентифицировав «своим», просто терялся. Однако знал наверняка — не только в мечтах, но и в жизни Брина должна принадлежать ему. Только ему.
Мысли путались, он пытался в них разобраться. И была среди них особая. Та, что лейтмотивом звучала в подсознании все то время, что он общался с Бриной. Даже не мысль — некое знание, которое Ролан упорно отвергал, не улавливая того послания, которое оно несло. Уловил теперь. То была тяга к Брине. Притяжение, мгновенно возникшее и медленно растившее обороты. С первого дня знакомства инстинкты Ролана пришли в боевую готовность: показали зубы, распустили коготки, давая понять, кто для него является объектом притязаний.
И такие чувства пугали. Такая ответственность страшила. Но не более того, как пугало исчезновение Брины.
С тех дьявольских пор, как не дозвонился до Брины раз, Ролан безотрывно висел на телефоне, все еще хранившем женский запах — трубку она не брала. К середине следующего дня Ролану казалось, Брина отсутствует вечность. Где она, почему не приходит, так много времени прошло, а ее все нет. До вечера не вытерпел — отправился за ней в гостиницу. С необъяснимым беспокойством простоял у стойки, пока человек по базе данных пробивал информацию о заселении — надо же, Ролан даже не знал ее полного имени. Однако ответа, который прозвучал, услышать никак не ожидал: такой постоялицы нет. «Нет, нет, нет…».