Страница 22 из 112
Могла бы похвалиться, что я только однажды испытала это на себе, но должна признаться: так происходило только потому, что я почти никогда не шла первая. Обидно это сознавать, но меня оберегали все, даже ведьмы. Считали самой слабой, да я такой и была.
Противное чувство. Мне пришлось несладко не столько физически, сколько морально. Хотя и физически тоже. Некоторые преграды я не могла преодолеть без посторонней помощи, хотя все другие делали это не особо напрягаясь. Через одну широкую расселину Хольгер с Александром меня просто перекинули как мячик: сама бы я её не перепрыгнула.
Почти так же часто как расселины нам попадались завалы из крупных камней, образованные лавинами. Лезть через них было труднее всего. Мало того, что они перегораживали ущелье на высоту в два-три человеческих роста, опасность была в том, что камни лежали ненадёжно. Наступишь на такой, он начинает двигаться, а за ним и остальные. Тут удержаться и не оказаться похороненным под шустрым валуном можно было только чудом.
Мы двигались очень осторожно, но и это не всегда помогало. К моему удивлению магия выросших в горах ведьм оказалась бессильна против такой беды, тут мог помочь только стихийный маг, да и то только воздушник или маг земли. Нам повезло, что у Хольгера оказались хорошо развиты навыки работы с этими стихиями. Он прекращал движение камней, буквально приваривая их друг к другу, а воздушными потоками придерживал людей, не давая им упасть. Коечно, последнее нужно было не всем, но я была от души благодарна нашему гремонцу: без его помощи мне вряд ли удалось бы достойно преодолевать все препятствия.
Но зато после преодоления всей командой очередного завала из камней Хольгеру приходилось отдыхать часа два, чтобы восполнить затраченные силы. К нему тут же бросалась Зелинда, ложилась рядом, обнимала и старательно восполняла потерянное своими ведьминскими методами. Без её помощи он бы восстанавливался гораздо дольше.
Вообще Хольгер много выиграл во мнении наших ведьм. До встречи с ним они вполне обоснованно смотрели на магов свысока, а тут воочию увидели, что некоторые из них могут то, что ведьмам недоступно. Так что Хольгер отдыхал, окруженный не только заботой, но и почитанием.
Естественно, привал получался общим. Меня радовали эти передышки, но, к сожалению, они затягивали наш путь и отдаляли тот момент, когда мы наконец-то получим шанс вернуться к людям, воспользовавшись древними порталами.
С другой стороны ни у кого не было твёрдой уверенности ни в том, что портальные круги сохранились, ни в том, что мы сумеем с ними совладать. Алан по секрету сказал мне, что боится того момента, когда мы наконец доберёмся до Огира. Боится разочарования: ведь никто не знает, что там такое и может ли человек разобраться в наследии демонов огня. Судя по отрывочным фразам, которые бросали остальные, всеми владели те же опасения.
Симон так и плёлся за нами, иногда мы его даже видели, но мельком. Высунется из-за какого-нибудь камня и снова спрячется. Мне не дано было за ним следить, зато Дейдра делала это регулярно и время от времени сообщала нам последние данные. По её выходило, что парень отощал и сильно ослаб, но научился подпитывать своё тело от окружающих потоков магии и теперь вряд ли умрёт от истощения даже если перестанет есть. Для жизни ведьмаку достаточно воды.
На вопрос: как ему удалось этому научиться, она только хмыкала и морщила нос. По её мнению он делал это интуитивно, не отдавая себе отчёта. Сам не понимал, что нашёл путь к выживанию. Что ж, у меня не было причин сомневаться в её словах: ведьма знала о таких, как Симон, гораздо больше него самого.
А он продолжал неотступно нас преследовать и меня это очень беспокоило. Тот, кого назвали Ловкачом, не мог не представлять опасность. Мало ли что могло взбрести ему в голову. К тому же отчаянное положение могло подвигнуть его на отчаянные поступки, ведь он не знал, что теперь вне опасности, что магия, разлитая вокруг, поддерживает его жизнь вернее мяса и молока. Симон наверняка считал себя в смертельной опасности и готов был убить, чтобы спастись. Я нисколько не сомневалась в том, что жалеть он никого не станет. Нагляделась на таких ещё в детстве. В купеческой среде Гремона было не принято ограждать детей от картин отвратительных сторон жизни: нищеты, воровства, мошенничества и разврата. Считалось, что так они вернее воспримут преимущества своего положения. А скупость моего отца частенько предоставляла мне, ещё девочке, обширное поле для наблюдений. Из них я сделала определённые умозаключения. Иногда жизнь опровергает подобные выводы, но мои до сих пор держались.
Вопреки мнению Хольгера о том, что в самом плохом человеке есть что-то хорошее и оно не может не проявиться, если проявить к нему доброту, я была уверена в обратном. Такие люди доброту считают глупостью, а понятие о душевном благородстве им попросту недоступно. В их мире оно не существует.
Поэтому я считала Симона способным на любую гадость. А то, что он пока ничего такого не предпринял… так пока у него сил и средств на это не было. Так что подождём и увидим, кто было прав: я или Хольгер.
Поделилась с Аланом своими опасениями и с удивлением обнаружила, что его позиция ближе к гремонцу, нежели ко мне. Он тоже почему-то надеялся, что Симон Ловкач не станет нападать, глядя на то, как мы по-доброму к нему отнеслись. И это несмотря на то, что он очень сильно опасался за наше и в частности моё благополучие. Я выложила Алану все свои аргументы, он со мной вроде бы согласился и пообещал следить в оба глаза. Действительно, на стоянках они в паре с Александром накладывали на всех следящие и защитные чары, а затем он дополнительно накрутил на меня ещё кучу всего. В результате сам не смог до меня дотронуться без того, чтобы не получить в лоб какой-нибудь молнией.
Конечно, мне была приятна забота о моей безопасности, но не до фанатизма же! Тем более что я уже привыкла засыпать в его объятьях. Пусть из-за скученности лагеря близость была невозможна, но стук сердца Алана под ухом успокаивал и дарил чувство уверенности. Он, кстати, уверял, что на него это действует точно так же. В общем, пришлось Алану вернуться с старой системе без излишеств. Но днём, во время переходов, он вешал на меня следилку, чтобы, даже когда я выпадала на минуточку из его поля зрения, быть уверенным, что со мной всё в порядке. Дейдра считала это излишним и подтрунивала над нами, но меня забота Алана не раздражала: ввиду прятавшегося за камнями Симона любые меры предосторожности не казались мне излишними.