Страница 95 из 117
- Но я умру, как все они?
- Не все. Зачем мне убивать сломленных и покорных?
- И не было ни одной, кого ты просто пожалел?
Вместо ответа граф резко, нешироко замахнулся. Щеку Аори обожгла пощечина, чуть не дотянувшая до полноценного удара. Девушка громко вскрикнула, невольно вскинула руки в защитном жесте.
- Жалость? Ничтожная глупость, наследство идиотов!
Она стояла, закрывая лицо тонкими пальцами. Секунды тянулись одна за другой, время стало бесконечным. Любой лишний жест, звук, даже вдох разобьют хрупкое равновесие.
И Аори замерла, почти не дыша, и думая лишь об одном – хоть бы этот жалкий покой продлился еще немного.
Еще чуть. Еще… Еще.
Ян наклонил голову и медленно провел рукой по волосам, исподлобья рассматривая пленницу.
Время разбилось, осыпалось крошевом секунд.
- Не надо бояться.
Он задумался о чем-то, задержав ладонь на затылке. Пришел в себя мгновением спустя и медленно двинулся вглубь зала, без малейших опасений оставив Аори за спиной. Граф рассматривал скульптуры, касался их так же, как когда-то – женских тел. Легонько ласкал кончиками пальцев, пробуждая воспоминания, здоровался и одновременно прощался.
И говорил.
Низкий, властный голос проникал внутрь, как бы Аори ни хотелось спрятаться за щитом показного равнодушия. И она слушала, подчинялась ритму слов, тембру и напору.
- Многие просили о жалости, молили о пощаде. Но все, что они могли мне предложить, я и так брал. Что ты, Аори, можешь мне предложить? Ничего. Молчишь, понимаешь, что я сделаю с тобой, что захочу, и так, как захочу. Что, проклятие? Такого со мной еще не случалось, а я люблю новое. И я хочу знать твои секреты. Хочу получить отзыв. Хочу, чтобы ты стала одной из немногих, кто ответил мне, поднялся вровень, преодолел и ненадолго подчинил. Твоя ненависть – такая сладкая, и я хочу получить остальное.
Внутри тела Аори мерно раскачивался невидимый маятник. Сердце билось с заданной им частотой, обрывки мыслей порхали туда-сюда, лишенные начала, конца и какого-либо смысла. Она опустила руки, так медленно и плавно, словно стояла на дне моря, окруженная лишенной течения водой.
- Откройся и прими меня, - Ян вернулся незаметно, тихо, подошел со спины и коснулся застежки платья. – И ты сможешь возродиться. Превратиться в женщину, которой тебе суждено стать. Забудь, что было до, не думай о том, что будет после. Есть только этот миг. Есть ты и я.
Ткань легко соскользнула с плеч, стоило графу разжать пальцы, и упала на пол. Аори не пошевелилась, когда чужие ладони коснулись тела. Тонкие волоски на коже встали дыбом от холода.
- Пусть не останется ничего лишнего. Я вижу, что тебя тревожит. Чужие мнения, в которых звучит твое имя. Десятки людей смотрят и оценивают, и ты не знаешь, что они решат. Ты пытаешься стать лучше, ты каждый день бросаешься из стороны в сторону, пытаешься угадать, как сделать так, чтобы тебя полюбили. И ты надеешься, что после этого вновь сможешь стать собой. Жить так, как захочешь, но отныне все, что ты сделаешь, - будет правильно. Тобой будут восхищаться, тебя будут ставить в пример. Ты будешь лучше других, и всегда найдутся эти другие, для сравнения. Нет… Не ты – лучше. Они – хуже. Не такие красивые, удачливые. Их будут любить меньше.
Граф коснулся губами ее шеи, легко и нежно.
- Ты одинока. Ты еще не научилась быть собой, жить для себя. Я не могу подарить тебе мир, я могу лишь показать эту дорогу. Быть собой – это преодолеть страхи и опасения, не думать, что скажут, когда мы рука об руку выйдем из нашего Дома. Быть собой – это перестать себя жалеть. Принять тот новый мир, в котором ты оказалась, и овладеть им. Ты можешь это сделать, Аори?
Его пальцы бережно ласкали спину, руки, грудь. Ласково и несмело, словно тоже спрашивали ответа.
Сможет ли она преодолеть?
Сможет переломить в себе стыд и отчаяние, боязнь чужого осуждения?
Сможет отдаться своим желаниям?
Ведь сможет?
Аори медленно повернулась в его объятиях, опустила ресницы и потянулась вверх, чуть приподнимаясь на носочках. Ян наклонился навстречу, и губы девушки кольнуло щетиной.
Его поцелуй залил тело жаром. Все мышцы сжались в сладком предвкушении, превратили тело в одну натянутую струну, в воплощенное бесстыжее желание.
Маятник в голове стих, исчез на середине удара и оставил после себя отзвук мерзкого волколачьего смешка. Он прокрутился внутри, будто нож в рваной ране, разбросал ошметки взрезанных нервов.
Едва не закричав от отвращения, Аори отпихнула графа. Слепо ударила раз, другой. Кулак не получалось сжать как следует – не хватало сил.
Новая пощечина не остановила, Аори хотела получать чужие удары снова и снова, захлебываясь ненавистью и отвращением. Пусть бьет, еще сильнее, еще больнее, пусть сам превратит ее в бесчувственный кусок плоти, как не раз бывало в прошлой жизни на тренировках. Не думать! Не помнить!