Страница 9 из 97
Отца не стало на рассвете. Не знаю, где взяла силы, чтобы пережить это, но я до последнего сидела у постели умирающего и держала его руку в своих. За час до страшного момента в спальню вошел Эдвард. Его присутствие я ощутила так, словно кто-то распахнул все окна в спальне, впустив ледяной ветер, пахнувший сыростью и прелостью умирающей осени. Мне казалось, что именно разговор отца и сына ухудшили и без того опасное состояние лорда Дэшнера-старшего, но, конечно же, думать так было просто глупо, потому что и до приезда Эдварда, я понимала – отец умирает и никто на этом свете не в силах изменить его судьбу. Мне же оставалось только, как благодарной и любящей дочери, находится рядом в последние минуты его жизни. Только они были испорчены присутствием наследника, который, словно коршун кружил по спальне и не находил себе места. Казалось, Эдвард только и ждет, когда его отец отправится в другой, и я надеялась, лучший мир, потому что я всерьез предполагала, будто состояние бедного сэра Уильяма мало трогало и волновало его сына.
Доктор Говард тоже был рядом. Он сидел на стуле, держа в руках наготове какое-то лекарство на тот случай, если очередной приступ кашля заставит сэра Уильяма страдать.
- Небо светлеет!
Я даже вздрогнула, услышав эти слова. Посмотрела в глаза умирающего и невольно проследила за направлением его взгляда, устремленного в окно. И ведь действительно, ночь отступала, а вместе с тьмой уходила и гроза, стягивая свои мрачные, напитанные влагой, тяжелые тучи куда-то прочь за горизонт.
В сердце на мгновение сжалась острая тоска, смешанная с глупой и отчаянной надеждой, что, пережив эту ненастную ночь, отец поправится, но его следующие слова заставили мое сердце заледенеть от страха.
- Ты была лучшей дочерью для меня, Шерри!
Рука отца стала совсем холодная, словно жизнь из нее утекала, как песок сквозь пальцы.
- Отец! – прошептала я, чувствуя, как непрошенные слезы рвутся изнутри, стекают по щекам, капают на грудь.
- Прости, если я был не самым хорошим отцом для тебя, дочка! – проговорил сэр Уильям, а затем посмотрел на своего сына и добавил, уже обращаясь к нему одному: - Сделай все так, как надо!
- Я сделаю, - кивнул Эдвард, всматриваясь напряженным взглядом в лицо человека, которого никогда не считал своим отцом и все же был в какой-то степени благодарен за возможность стать тем, кем он стал. А затем произнес, совсем тихо. Так тихо, что мне почудилось, что он лишь шевельнул губами: - Отец…
Сэр Уильям повернул голову и снова посмотрел в окно. Его губы тронула легкая улыбка, какие, вероятно, бывают только у ангелов и рука, сжимавшая мою, обмякла безвольной плетью, а мое сердце разорвалось болью.
Завещание оказалось именно там, где и говорил покойный сэр Уильям. Эдвард открыл тайник и достал бумаги, положив их перед собой на стол, после чего опустился в кресло, в котором когда-то сидел его отец, и, открыв папку, взял в руки первый лист. Это оказался какой-то счет, и мужчина отложил его в сторону, решив, что посмотрит позже. Пока же его интересовало именно завещание. Эдвард хотел ознакомиться с его условиями, чтобы точно знать, чего ему ожидать от этого документа, но подозревал, что возможны подвох и «подводные камни» о которых вряд ли успел рассказать сэр Уильям. Впрочем, теперь это было не так важно, поскольку он знал суть завещания и ему очень не нравилось все это дело, а особенно предстоявшая женитьба на юной и такой холодной, леди Уитни. Но отказываться от состояния Дэшнер он не собирался и потому предполагал сделать все так, чтобы Шерон ничего не узнала и пребывала в подобном счастливом неведении вплоть до того момента, когда брак состоится, а может быть, даже и после.
Вспоминая девушку, Эдвард кривил губы. Нет, леди Шерон Уитни, как она себя называла и под каким именем ее знали соседи по поместью, была хороша собой, только вот совсем не в его вкусе. Ее темные, вьющиеся волосы и мягкие карие глаза, похожие на два огромных блюдца на личике-сердечке, не вызывали отклика тела. Молодой лорд предпочитал девушек с более пышными формами, чтобы можно было за что-то подержаться, а не смотреть на бледную тощую изысканность такой, как она. Впрочем, судя по всему, прелести Шерри не оставили равнодушным кого-то из молодых людей, поскольку она была обручена и пока не знала, что этому браку не суждено состояться. Кем именно являлся счастливый жених, Эдвард пока не знал, но велел себе разузнать в самые кратчайшие сроки, чтобы понять, как ему разделить пару.
Наклонившись над бумагами, наследник Дэшнера отложил еще два листа, когда увидел белый конверт, на котором отцовским, каллиграфическим почерком, было выведено имя леди Уитни, но восковая печать не позволила Эдварду открыть письмо и мужчина, недолго думая, отправил его к счету, решив, что и с этим посланием разберется позже.
Но вот и завещание.
Оно лежало в большом конверте с вензелями рода и было запечатано точно такой же печатью, как и та, что красовалась на письме, предназначенном Шерон. Эдвард повертел его в руках, прежде чем решился открыть, сорвав печать с максимальной осторожностью, чтобы после никто не усомнился в его подлинности.
«А может, сжечь?» - мелькнула мысль еще до того, как мужчина достал сложенный вдвое лист из конверта и его взгляд как-то сам собой, скользнул к камину. Эдвард даже представил себе на секунду, как стоит перед танцующим пламенем и следит за тем, как оно пожирает проклятое завещание, вместе с его печатью. Ведь, если не будет завещания, то не будет и проблем! Он, как единственный сын и наследник, получит все по закону королевства, а это соблазн и огромный!
Рука мужчины дрогнула, но он сдержался. Решительно развернул лист и впился долгим взглядом в написанное внутри, уже через минуту сообразив, что не зря удержался от необдуманного поступка, поскольку уничтожение завещания уже ничего бы не изменило. Хитрый сэр Уильям просчитал и подобный ответный ход того, кого называл сыном. И уж кто-кто, а он прекрасно знал характер своего наследника.