Страница 10 из 35
Я подцепила этого мужика в клубе. Костя. Ничего особенного, но выглядит не бедно. Пригласил за столик. Оказалось, что не один. С ним еще двое. Парочка. Больше чем уверена, что парочка. Кокетничают, льнут друг к другу. Наверняка вместе недавно. Все трое — геи. Собственно, а какие могут быть сомнения. Костя не ради красивых бесед пригласил меня за столик. Надеюсь, что Костя не пасс. Точно не пасс. Надеюсь, что нет. Нервничаю. Сильно нервничаю. Я не люблю мужчин. Мне нужны деньги. Я здесь только ради денег. Это первый раз, когда я пришла в клуб сниматься. Мне Стас много рассказывал про этот клуб, но я здесь впервые. Я не знаю, как надо. Когда говорить о деньгах? А вдруг Костя мне не заплатит? Как все будет? Как со Стасом? Волнуюсь так, что потеют ладони.
Кажется, уже скоро. Расплачиваются. Выходим из клуба.
— К тебе? — смотрю в нетрезвое лицо Кости. Те двое стоят рядом. Пожирают друг друга глазами. Мне все равно. Я устала, хочу поскорее разделаться с этим и поехать домой.
— Может в караоке? — внезапное предложение. Костя скалится. Ошарашенно смотрю на Костю. Кажется, те двое тоже не ожидали. — Всё, Женек, заводи машину. Поехали в караоке! — решает за всех Костя.
Какое караоке? Ему что, вожжа под хвост попала? Он что, не собирается меня трахать? Не сказать, что я сильно расстроена, но перспектива заработать этой ночью превращается в призрачную дымку. Чёрт знает что! Пытаюсь отнекиваться, но те двое оживились. Похоже тоже решили попеть на сон грядущий. Запихивают меня в машину. Едем в караоке. Какое караоке? Завтра в восемь мне надо быть на работе. В девять открывается кафе, а в восемь я должна быть на рабочем месте. Я не могу потерять эту работу. Если я её потеряю, то мне не на что будет жить. Другую такую работу найти будет сложно, у меня нет московской прописки. Но деться некуда. Мы уже мчимся по ночной Москве. Дёргаться не имеет смысла. Заворожённо смотрю в окно. Тёмная вода поблескивает светом уличных фонарей. На том берегу памятник сталинской архитектуры — гостиница «Украина», расцвеченная огнями. Плавучий ресторан отражается в рябой поверхности Москвы-реки. Машина летит на огромной скорости. Я лечу навстречу неизвестному, я лечу навстречу своему будущему. Судьбоносную встречу.
В баре накурено. Темно. Светится экран с картинкой зимнего леса. Две пьяные девахи орут в микрофон, не глядя на текст внизу картинки. Орут дурью, заглушая музыку и не попадая в ноты. На ушах красавиц плясало стадо слонов — слуха нет совершенно. Садимся за свободный столик. Костя развалился на диване, тупо таращится на девах. Парочка уселась по правую руку от меня. Сидят тесненько, как воробьи на жёрдочке. Нахохлились. Глупо улыбаются, глядя на сцену. Я одна не смотрю на этих пьяных коров. Мне здесь не нравится. Я хочу уйти. Но не могу — с одной стороны развалился Костя, с другой — эти двое. Замечаю, что они даже чем-то похожи друг на друга. Оба белобрысые, со светлыми глазами. Лица смазливые, невыразительные. Мелодия заканчивается, девахи перестают орать в микрофон и идут за свой столик прополоскать горлышко. Еще бы! Так драть глотку. К нам подходит официант. Костя заказывает выпивку. Спрашивает, что буду пить я. Но я не успеваю ответить. Сладкая парочка тащит меня к освободившимся микрофонам. Я упираюсь, как могу. Костя ржёт и выпихивает меня следом за своими дружками. Чувствую себя по-идиотски. Музыка. Музыка. Музыка. Картинка с желтыми листьями. Что-то из репертуара Розенбаума. Меня коробит. Я не хочу петь Розенбаума. Парочка завывает. Я вяло пританцовываю рядом. Один из них тычет микрофон мне в губы. Шепчу по тексту в микрофон. Глупо улыбаюсь. Хорошо, что в баре темно, и не видно смотрит ли кто-нибудь на меня. Я стесняюсь, я ужасно стесняюсь. Понимаю, что в эту минуту на меня таращатся по меньшей мере десяток пар глаз. Музыка заканчивается. Я облегченно вздыхаю и собираюсь вернуться к Косте, но мальчики тянут меня назад. На подиум выскакивают те самые девахи, что пели до нас. Кричат. Я не могу разобрать слов. Чего хотят эти пьяные дуры? Наконец доходит. Предлагают устроить вокальный поединок. Это уже слишком! Это без меня! Но сладкая парочка не отпускает. Парни просят поддержать компанию. Вглядываюсь в темноту. Костя догоняется водкой. У меня выбор — пить с Костей водку за столиком или петь с пьяными девками тут. Выбираю последнее. С первых нот узнаю композицию — Селин Дион, «I’m alive». Знаю ее наизусть. С английским у меня проблемы, поэтому на текст не смотрю. Пою. Мне нравится эта песня. Мои новые приятели кое-как блеют, с английским у них, похоже, как и у меня, нелады. Девахи поют бодро, но в музыку не попадают. Орут. Куплет я. Куплет они. Пою фальцетом, стараясь подражать Дион. Страх и смущение исчезли сразу, как начала петь. Пою не в первый раз. До этого пела только в полном одиночестве перед зеркалом. Приплясываю. Благо в баре темно. Не замечаю, что творится вокруг меня. Песня заканчивается.
Моей сладкой парочки поблизости не видно. Направляюсь к одиноко сидящему Косте. Костя пьян в стельку. Руки раскинуты крыльями на спинке дивана. Голова свисает. Костя храпит. Сажусь за столик злая на весь белый свет. Хочу пить, но на столе только три нетронутых «Отвёртки» и графин с водкой. Посасываю через трубочку «Отвёртку». Хорошо, что время позднее. В баре водку с соком экономят. Сплошная вода и лед, что меня, собственно, очень устраивает.
— К вам можно? — слышу над собой голос. Поднимаю глаза. Мужик. Высоченный. Достаточно приятной наружности в дорогом костюме. В костюме? Но у меня уже нет ни сил, ни желания, ни времени знакомиться с кем бы то ни было. Молча смотрю на мужика. Жду, когда отвалит.
— Где вы научились так петь? — берет со стола коктейль, плюхается на соседний диван без приглашения. Вытаскивает трубочку и делает несколько маленьких глотков, глядя на меня.
Похоже, он видел, как я пою. Мне стыдно. Опускаю глаза в пол. Молчу в надежде, что ему, в конце концов, надоест, и он уйдет. Но он не уходит. Продолжает говорить:
— Мне понравилось, как вы поете. Редко услышишь такое прекрасное исполнение в караоке. Мои восхищения!
Вижу, как в темноте похотливо сверкают его глаза. Устало отвожу взгляд в сторону. Костя храпит рядом и не слышит нашего разговора. Тяжело вздыхаю, давая понять, что разговор закончен. Кажется, до мужика начинает доходить, что ему со мной не обломится. Встает и растворяется в темноте.
Костя по-прежнему громко храпит. Если бы не музыка… Но в баре слишком громко. Знакомые девахи в обнимку с тремя мужиками орут дурными голосами «Как хороши в России вечера». Сладкой парочки нигде не видно. Костя спит. Очевидно, что со съёмом у меня ничего не вышло. Тогда что я здесь делаю? Встаю и выхожу из бара. На улице холодно. Свет фонарей и воздух кажутся хрустально-прозрачными. Красиво. Холод забирается под куртку и заставляет дрожать всем телом. Кутаюсь в воротник. До открытия метро целых два часа. Медленно бреду по Кутузовскому в сторону станции.