Новый год для двух колючек

Я выдернула руку, застигнутая на месте маленького «преступления». Мужчина, вошедший в кухню, был совсем другим. Я вскочила, не сразу узнав хозяина дома — он побрился и подстриг волосы под машинку, оставив длинный ёршик тёмных волос. На нём теперь были только тонкие домашние свободные штаны. Подойдя ко мне, схватил меня за руку... которую я только что вынула из шорт... и, глядя в глаза, облизал мои пальцы... Подхватив под ягодицы, он поднял меня на руки, как ребёнка. Я схватилась за его плечи.

— Меня зовут Эдик… Чтобы не говорила, что мы ещё не знакомы.

И впился в мои губы жадным поцелуем. Через несколько секунд отпустил меня.

— Не ласкай себя... Не убивай желание раньше времени... И не испытывай моё терпение... Его почти не осталось... Я не хочу брать тебя силой.

— Я… просто поправляла…

— …ничего не хочу знать! Давай накрывать на стол. Неси сразу всё, чтобы не бегать десять раз.

Я взяла пару мисок с салатами и понесла в гостиную. Эдуард раздвинул модули дивана, «оторвав» ножку буквы «П». Камин снова горел, было жарко, а при входе в комнату появилась наряженная ёлка. Искусственная, но будто настоящая. Всего то и было на ней украшений, что гирлянда с разноцветными лампочками-шарами, стеклянные бордовые и золотые шары и завязанные на ветках банты. Очень красиво получилось. Стильно.

— Так принято наряжать ёлки в Европе.

Эдик появился, неся жаркое, нарезанное на куски и щедро усыпанное мелко накрошенной зеленью.

— Красиво.

Я вернулась на кухню за остальными блюдами. Хозяин сервировал столик бокалами, тарелками и салфетками, потом принёс коньяк, вино, нарезанный лимон, вазочки с фруктами и шоколадными конфетами. Наконец, стол был накрыт.

— Ничего, что я по-домашнему? Не люблю майки.

Эдик долил в мой бокал вино, плеснув себе коньяк. Шампанское ждало боя курантов в ведёрке со льдом.

— Я тоже… больше раздета, чем одета.

Я слегка оттянула лямку майки. Хозяин владений слегка ухмыльнулся. Бросив в бокал несколько кубиков льда, он откинулся на спинку мягкого дивана, по-хозяйски развалившись и широко, чисто по-мужски, расставив босые ноги. Он похлопал по дивану рядом с собой, и я присела рядом, стараясь держать комфортное расстояние.

— Ну что, Арика, давай прогоним старый год вместе с твоими слезами и неприятностями.

— Давайте.

Мы легонько стукнули бокалы. Эдик положил на моё блюдце всего понемногу, не обидев и себя, и принялся с аппетитом кушать. Я взяла тарелку в руки, подвернула под себя ноги и, как воспитанная леди, ела вилочкой, стараясь поймать горошину. Эдик, посмотрев на это шоу, выдернул вилку и сунул мне в руку ложку.

— Ешь, а не клюй. Терпеть не могу пьяных баб. А ты сегодня только пьёшь, и ещё ничего не ела.

Нет, каков нахал! Эдик, услышав утробное рычание голодного желудка, захохотал, роняя изо рта кусочек мяса. Поймав его в ладошку, он глянул на меня.

— Извини… Я обычно не веду себя по-свински… Само получилось.

Он вытер рот салфеткой и, скомкав, ловко швырнул в огонь.

— Ничего страшного. Мне не было неприятно.

Я не врала. Видел бы он моего бывшего. Бррр! Я ела, набирая полную ложку. Плевать я хотела на воспитание. Эдик уже размазал все границы. Куда уж больше. Вылизав кусочком хлеба тарелку, я поставила её на столик и погладила свой животик. Хозяин, запихнув в рот последний кусок мяса, пробурчал:

— Как же вкусно ты готовишь.

— Курицу готовил ты.

— Ммм, наконец-то, — мужчина запил коньяком полный рот мяса. — Крепость пала. Ура!

— Ты про что?— я не поняла, что он имеет ввиду и чему обрадовался.

— Ничего, ничего, всё нормально. О! Президент! Послушаем.

Эдик сделал телевизор громче. Звук мощного домашнего кинотеатра погружал прямо в сюжеты, делая нас их участниками. И голос президента, казалось, звучал сразу отовсюду. Пробка шампанского с тихим шипением высвободила из заточения игристое вино. Эдик разлил его в чистые бокалы и поднял, когда раздался первый удар курантов.

— За новый год! Арика, для тебя он будет волшебным, наполненным страстью, любовью и исполнением желаний. Загадывай!

— И тебя, Эдик, с праздником! И чтобы больше никто не сваливался на твою голову, как я.

— Да, больше не надо!

Мужчина засмеялся, мы подняли шампанское, стукнув друг о друга бокалы, и выпили. Только я поставила пустой бокал на столик, как Эдуард притянул меня к себе, и завладел губами, нежно касаясь их языком и обволакивая в меру влажной нежностью. Когда куранты бить перестали, он отпустил меня и совершенно спокойно сообщил:

— Это, чтобы дать начало твоему новому счастью.