Страница 102 из 107
Отлож. Фрагм. Ч2. инициация. хроники симба4. Схр. Черн..
Господа! – с шумом отодвигая стул из каменного дерева, поднялся из-за стола Крутой Хъёрд, глава одного из древнейших кланов. Харун чьи победы над хельгами насчитывали сотни тысяч битв. А чей возраст, не смог бы вспомнить и сам Бог Отец. – Господа, - чуть тише повторил этот седой и бородатый. В три сажени в плечах мужчина, чьи изумрудные глаза светились льдом. – Предлагаю поднять кубки, и выпить этот славный яд, - его грозный бас доносился до каждого уголка огромной, на тысячу мест таверны где обитали отдыхающие от своих охот, харуны. – Я! И мой клан! Поддержим клан Кифа и его Брата. Торжественно клянусь, что до последней капли энергии вв моем последнем наните, я! И мой клан! Будем оставаться плечом к плечу с бунтарями! В добрый путь господа, да поможет нам, этот славный яд! – Крутой Хъёрд вскинул свою руку – лапищу, крепко зажимающую в ладони огромный кубок, и зажмурившись, в один залп осушил содержимое. – Грог! – бородач обернулся к далекой барной стойке, где опереввшись на одну культю, хмуро стоял не меньший гигант чем сам Хъерд. – Прекрасное вино мне довелось испить ууу тебя, ни в одной вселенной я не пробовал ничего подобного, - огромный харун чуть склонил голову, и уже тише, добавил:
- Теперь уже, не доведется… Но проклятье! – Хьёрд вновь вскинул свою могучую голову и сурово оглядел собравшихся вокруг него харунов и люменов, представителей чьих либо кланов. – Я не капли не жалею о своем рении!
- Клан Скольд! – послышался выкрик молодой, но уверенной в себе глотки откуда-то со стороны, из центра зала. Хъерд замолчал и взглянул в ту сторону, харуны вокруг него расступились открывая обзор на десяток сдвинутых вместе столов, где возвышаясь над ними, поднялся юноша. Голоса из всех уголков зала, тихо загомонили:
- Это Борис!
- Ларанец, Борис! – все, почтительно делали ударение на первый слог.
- Борис!
- Да тише ты, да послушать, не каждую сотню лет легенды обретают голос!
- Я не харун, - тем временем, громко продолжил вещать бледнокожий юноша не обращая внимание на поднявшийся гул в зале. И как только он заговорил вновь, весь ал словно замер. Все без исключения харуны, на всех задворках вселенных, либо знали, либо слышали о нем. Гроза хельгов, древний убийца, еще предтеч и иных, лагранец Бо Солло, люмен легендарного клана Скольд, чей харун вот уже несколько миллионов лет между смертью и жизнью покоился в саркофаге забвения на главной планете клана. Глава этого клана, как недавно, Киф, не принял когда-то правил отца и отказался от своей победы над братом во время инициации, добровольно отпустив свою душу в бездну, но сохранив тело и свой клан. С тех времен всегда и везде отвечал а клан и его дела, этот на вид хрупкий и робкий юноша, первый люмен своего покинувшего все миры друга и хозяина.
- Нашь клан присоединяется к походу Кифа и Скифа на нашего Бога! Я сказал, - и юноша молча сел на свое место, где его окружали, его незабвенные и преданные бойцы.
- Чтож! Раз пошла такая пляска! – Словно эхом по сводам ала прокатился гортанный хрип казалось бы неоткуда. Но нет, все узнали его и сотни глаз устремили свой взор на часть зала, где располагались столы клана Бердь,е - текучий, но ледяной камень! Низкорослый, но широкоплечий, казалось бы состоящий из чешуек льда и каменных осколков, статный гуманоид, поднялся из-за своего стола. – Я, как и только что обозначившие себя многоуважаемые харуны и их люмены, присоединяю свой ледяной клинок и клинки моего клана к предстоящему походу наших славных и единственных в своем роде, братьев! Я сотни тысяч лет не могу простить себя за смерть своего брата! Мы не моли решить, кто и нас погибнет, что бы другой, пройдя инициацию, стал истинным харуном! Мой брат решил за себя и меня, он, как и многие из наших братьев, был в отличии от нас не нейтрино. А просто живым. Мо брат отправил свою душу в бездну, что бы я жил. Я считаю, это не верно. Правила инициации, должны быть либо уничтожены, либо изменены. Я все сказал. – И ледяная глыба, точно та же, как и юноша до него. Просто и молча, вновь сел за свой стол, а в таверне на этот момент воцарилась неимоверно гробовая тина. Проникся каждый, ведь каждый из присутствующих прошел инициацию, каждый и харунов потерял своего брата. Не живой – живого, а живой – не живого! Каждый первый! И каждый из них помнил о том, всю свою жизнь!