Балом правил сатана

До обеда его вообще бесполезно было вызванивать. Он работал наравне со своими батраками и часто вваливался в мой офис сразу после промзоны, распространяя жуткий запах нефти и химии. Я морщилась в ответ на его покусывающие поцелуи, а когда он попытался трахнуть меня на моем рабочем столе, неосторожно заявила, что от него несет.

- Детка, от меня вовсе не несет. Это божественный аромат денег. - Усмехнулся он, выкручивая мне руку и принуждая склониться к столешнице. – Считай, что я пахну деньгами.

Считала. Я правда пыталась посчитать из любопытства сунув нос в его документацию когда он, не дождавшись меня из ванной, уснул с ноутбуком на коленях, который я аккуратно у него забрала.

- Что там по анализам?.. - не просыпаясь, пробормотал он. - Соли выше трех?..

- Все нормально, Леш. - Тихо ответила я, укрывая его пледом.

- А... в пятую слей тогда, я на отстойник не пущу с нормой... там забито все до апреля...

- Хорошо.

Я улыбнулась, глядя как он повернулся на бок, все еще что-то бормоча себе под нос и нашаривая подушку, чтобы прижать к груди. Бедолага.

Мой взгляд упал на ноутбук, отставленный на тумбочку. Я прикрыла дверь за собой и пошла с ним на кухню. В тот вечер я скурила несколько сигарет подряд. Суммы выходили сумасшедшие. Даже с учетом того, что он, не скупясь, вкладывал большую часть прибыли в свой бизнес и своим работягам платил нехерово. Зимин вон вообще заоблачные суммы получал. И это согласно официальной и чистой документации. Я даже примерно не могла представить масштаб дохода и уровня его настоящей деятельности. Но нервничала я не поэтому. А потому, что начала примерно начала понимать, за что его заказали. Он везде числился единоличным предпринимателем. Везде. Лешка не делился. Вообще ни с кем.

И море рискованных моментов. Контракты с обнальными однодневными фирмами, через которые Зимин, как я поняла, отмывал деньги Лешки, просто меркли на фоне схем для налоговой, которые грозили хорошим таким тюремным сроком. И это только те, что я более-менее поняла, сделав себе пометку поставить свечку за здравие Зимину, хуевертившему такими сложными ходами, что я просто иногда терялась глядя в экран и тихо охуевая от того, что Зимин когда-то заявлял Богданову, что я мозговитая. Ага, мозговитая. Аж пришлось на бумаге все чертить и налоговый кодекс открывать, чтобы хотя бы примерно понять полет его мысли.

Я, прикусив губу, смотрела на флешку с документацией и понимала, почему Лешка ее вечно таскает с собой. И почему три дня назад его едва Кондратий не обнял, когда он решил, что потерял ее. В брюках оставил. Ладно, у меня привычка есть по карманам шариться, прежде чем стиральную машинку загрузить. А то стираться бы мне в той машинке потом. И я бы сатану за это даже бы не осудила.

Вместе с тем меня не отпускала мысль, что даже я, по сравнению с ним, предприниматель малюсенького уровня вынуждена была делиться. Сначала с Андреем из налоговой. Потом, когда до меня дошло, что в отчет можно включать не все благодаря левому административному ресурсу, пришлось делиться со спалившим меня Виктором. А сейчас я ни с кем не делилась, но доход от пусть и множественных сделок был в разы меньше, чем тогда, когда я отстёгивала.

Я хотела Лешку об этом спросить, но глядя на него, чуть нахмуренного, проверяющего за утренним кофе почту и по телефону покрывающего матюками Зимина, пропустившего что-то важное, поняла, что лезу не в свое дело. Потом он позвонил Антону, и отматерил его так, что, можно сказать, что Зимину еще комплименты отвесил. Потом ему дозвонился кто-то из его батраков и сообщил нечто такое, что Лешка, с глазами налившимися кровью, кроме как: «вы – ебанутые дебилы! Я сейчас приеду и убью вас всех нахуй!», сказать больше ничего не смог.

Я начала понимать эти его эмоциональные взрывы, его вспышки агрессии и ярости. Когда у тебя такой сложный бизнес, любой провис в неимоверными усилиями отлаженной тобой системе грозит казнью, и хорошо, если только твоей. Возможно, поэтому он везде числился один, хотя, в некоторых вещах это было откровенно невыгодно.

Время было полседьмого утра, когда он, мечась по квартире, словно загнанный зверь, в ожидании своего водителя, как назло забравшего машину в ту ночь вызванивал его каждые пять минут, рычал в трубку и грозился уволить к херам.

В миг его очередного злобного топанья от двери до кухни я его перехватила. Прижала к стене и выбила из руки телефон на пол. Лешка сначала недовольно пыхтел, собираясь отстранить меня, но когда я спустилась губами по его шее вниз, расстёгивая рубашку и встала перед ним на колени, он немного спустил пар, прекрасно понимая мою лукавую улыбку и мягкое покусывание его стояка.

Звякнула пряжка ремня. Его правая рука зарылась в мои волосы. И пока я делала ему минет, Петя должен был мне благодарственное письмо писать, а не звонить на валявшийся в метре от нас телефон сатаны, кончавшего мне глубоко в горло.

- Детка… - выдохнул он в мои уставшие губы, рванув за руку вверх. – Эти уроды должны быть тебе очень благодарны, я уже не имею желания убить их на месте. Малыш, до вечера. С офиса заберу.

Он торопливо скользнул по моим губам языком, и, на ходу застегивая джинсы и подхватив куртку, удалился из своей квартиры, оставив меня одну со вкусом его спермы на своих губах.

Лешка начал брать меня на свои деловые встречи по вечерам где отчетливо было видно, что я его женщина. И это осознание грело мне душу, занося иной раз не совсем в ту сторону. Я это понимала, когда он, сжимая рукой мои волосы, заставляя смотреть в его затянутые поволокой похоти глаза в отражении зеркала, имел меня в туалетах почти всех известных ресторанов нашего города. А я тихо млела от вида зверя, кончающего от моих легких прикосновений и утробно мурлычущего от моих губ.

В один из привычных вечеров, когда мы снова злобно ругались, а потом страстно мирились в постели, он потягивал виски, удовлетворено наблюдая как я в его рубашке на голое тело, гарцевала по кухне, напевая себе под нос мотив популярной песни и готовя ужин.