Страница 4 из 56
- Антон сказал от трех до пяти лет общего режима, но если покопаться в ее бухгалтерии, я думаю, можно много еще таких интересных моментов найти. Что уже потянет на более серьезное наказание. - Зимин отвернулся от меня и, откинувшись на сиденье, задымил сигаретой в открытое окно. - Впрочем, Антон и без этого не подкачает, сам знаешь.
Я с трудом сглотнула, ощущая, как ноги становятся ватными. Попала так попала. Нарвалась. Исподлобья посмотрела на Богданова, с интересом наблюдающего за мной. Он приподнял бровь и почти ласково улыбнулся. Голубые глаза в полумраке салона казались черными, а кожа болезненно бледной. И от него несло опасностью. Прямо разило. Только сейчас я осознала, как сильно ошибалась восприняв этого зверя за сыночка богатого папки, который сорил деньгами направо и налево. Я слишком долго общалась с такими и совсем утратила бдительность. Меня ввел в заблуждение его возраст и развязное поведение вкупе с нагловатыми манерами. Деловые люди так не смотрят. Так не ведут себя. А он и не был деловым человеком. И не золотым мальчиком. Кем он был я не знала, но явно не из тех категорий, что так мне знакомы.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, и что это за бумаги. - Я скомкала листы и положила на сиденье между нами. - И вообще, подобное поведение могу расценить как попытку похищения и угрозы своей жизни и написать на вас заявление.
Богданов громко расхохотался, иронично глядя на меня сквозь ресницы. Снова пригубил свое пойло. И взгляд его стал жестким.
- Детка, - негромко произнес он таким тоном, что внутри все похолодело. - Я тобой восхищен.
- Леш, за мной приехали. - Негромко сказал Зимин, глядя в боковое зеркало на черный седан Ауди, остановившейся позади. - Если я больше не нужен...
- Иди, - перестав буравить меня взглядом, разрешил Богданов. - Завтра к десяти в офис заеду. Антон пусть не метается никуда, он мне с утра нужен будет. Сашке привет.
- Передам.
Зимин покинул машину и ежась на морозном ветру пошел к ожидавшему его автомобилю.
- Итак, детка, я вижу, тебя впечатлило то, что твоя махинация раскрылась, но ты старательно держишь закос под дурочку. - Прицокнув языком, Богданов откинул голову и закрыл глаза. - Я тебе очень кратко обрисую что будет дальше. Завтра я пишу заявление, следаки запускают проверку. Копии с административного ресурса, точнее с обоих, и реального и фальшивого, через который ты прогнала наш договор, сняты за год. Мои программисты удержат доступ, чтобы ты до утра ничего там не подчистила. Далее тебя квалифицируют как обвиняемую по делу о мошенничестве, а может и не по одному делу, у меня не было сегодня времени разбираться, сколько ты там раз людей наебывала. Следаки нароют, они это дело любят. Далее суд, на котором знаешь, что будет?
Повисла тишина. Богданов усмехнулся, не открывая глаз, прекрасно понимая, что я знаю, что будет. И понимая, что я сдам позиции. Я не стала его томить.
- Чего ты хочешь? - сквозь стиснутые зубы тихо спросила я, напряженно глядя в сидение перед собой.
- То есть все, спектакль окончен? И ты спрашиваешь, чего я хочу взамен своего заявления на твою махинацию?
- Да.
- Умница. - Богданов повернул голову, наконец, посмотрев на меня. - Петь, вырубай регистратор.
У меня сперло дыхание, когда амбал за рулем протянул руку к видеорегистратору под зеркалом заднего вида. Оставалась слабая надежда, что там только мой голос, но эту надежду немилосердно казнил комментарий Богданова:
- Двойная сьемка. Дороги и салона. Там прекрасно видно твое лицо. И слышно твое признание.
Я убито прикрыла глаза. Хотелось курить, очень сильно хотелось курить, хотя я стабильно держалась вот уже три месяца.
- Вопрос прежний: чего тебе надо? - грубо спросила я, с презрением глядя на повеселевшего Богданова. - Очевидно же, что чего-то хочешь, раз на этом месте съемку прекратил.
- Умная детка. - Саркастично похвалил меня он.
- Не называй меня так. - Резко отозвалась я.
- Я буду называть тебя так, как захочу, сука. - С него разом слетел весь лоск, явив мне хищника, почуявшего кровь. - Ты же не хочешь угодить за решетку?
- Я могу вернуть все деньги. - Я отвернулась к окну, торопливо пытаясь сообразить, что мне делать. – И сверху накинуть. Так сказать, компенсация.
- Да подавись этими деньгами. - Скучающе обронил Богданов, снова пригубив бутылку. - Не такая большая сумма на самом деле. Тут играет роль сам факт того, что ты пыталась меня кинуть, как лоха. Вот к чему у меня претензия. Чтобы двадцатишестилетняя пигалица на меня клювик разевала, такого еще не было. Да меня засмеют.
Я опешила. Так вот в чем дело! Не в деньгах, а в моральном унижении, видите ли! Сука, да на кого я нарвалась-то?!
Я повернулась к Богданову, с издевательской улыбкой отсалютовавшему мне бутылкой.
- И что ты хочешь? - с нехорошим предчувствием спросила я.
- Сатисфакции. - Глумливо фыркнул он. - Понимаешь, детка, я ну очень трепетно отношусь к своему авторитету в определенных кругах, а ты мне этот самый авторитет чуть не подмочила. Я не могу оставить это без внимания. Кровь за кровь, зуб за зуб и все такое. Сколько там было ущерба? Зимин до копеечки посчитал же... Сто двадцать, или сто тридцать... Ладно, хер с ним. Округлим до ста. Итак, что ты можешь мне предложить на эту сумму?
- Погрузчик. - Вырвалось у меня с такой долей яда, что я мгновенно зареклась на будущее что-то говорить не подумав.
Но Богданов на удивление спокойно это воспринял. Даже почти доброжелательно улыбнулся. Как Гринч из "Похитителя Рождества". И меня это напугало. Я мало кого боялась в своей жизни. Но сейчас...
- Остановись, Петросян. - Все так же зло улыбаясь мрачно посоветовал Богданов. - Что ж, раз ты не воспользовалась случаем сделать выбор самостоятельно, я это сделаю за тебя. Петь, - Богданов с нехорошей усмешкой посмотрел на амбала за рулем, про которого я уже успешно забыла. - Сколько там минет стоит по нынешним расценкам?