Страница 59 из 176
После этого, он вернувшись к своему мечу, оставив топор с кистенем, и вынув меч из ножен, направился к истекающему кровью поверженному врагу, оказать ему последнюю почесть. Погибнуть от меча в бою, считалось более почетной смертью чем от топора, кистеня, и даже стрелы, поэтому он с мечом в руке зашел за спину Ярла.
- Бьёрн Анундсен, ты мне ничего плохого не сделал, так что достань меч, чтобы умереть с честью. - прокричал Любислав на свейском, и как только пробитая стрелой рука достала меч, он через брешь в доспехах у самой шеи, нанёс Ярлу смертельный удар прямо в сердце. Свей испустил дух. А Любислав был рад, что не повредил его доспехов. Поврежденные перчатка и поножь были не в счёт, так как чинились без особого труда.
Свеи, пораженные мастерски прошедшим поединком, низко склонились приветствуя Любислава как своего повелителя, а кто имел в руках оружие, принесли на нём клятву верности.
Распорядившись, чтобы мёртвым оказали последние почести и отпустили рабов, он приказал развязать пленных свеев и готовить праздничный ужин. Было что отметить.
Пока моряки эскадры наловив рыбы и настреляв дичи, на разведённых кострах готовили ужин, свеи соорудив погребальные плоты провожали в последний путь своего Ярла и павших собратьев. Им вернули оружие, так как знали что нарушить волю своих богов, для свеев вопиющее кощунство, и для моряков эскадры они более не опасны. Свеи с искренней благодарностью приняли этот знак доверия.
Раскачав три сваи в русле реки свеи выпустили в море свои драккары. Скот с невольниками пригнали на берег, а кур бросили в лесу, так как они в суматохе разбежались по лагерю. Освобожденные невольники, на радостях старались побыстрее покинуть ненавистное место, и им было не до птиц. Так что они немедля, гоня перед собой скот, побрели по берегу в направлении Синопы.
Кок когда услышал что по брошенному лагерю свеев бегает множество несушек, начал причитать что на каждой ладье надо обязательно иметь двух курочек с одним петухом для яиц, да и вообще петухи на судне к удаче, да и у него в клетке петух старый и так далее. Устав от этих его причитаний, всем желающим разрешили отправиться в лагерь отловить кур, и посмотреть там корзины, которые можно без заморочек переделать в клетки.
На удивление, все греки как один с радостью откликнулись, так как действительно верили что петухи с курами на кораблях к удаче. Уж что что, а спорить с их древними суевериями, являлось самым безнадёжным занятием на свете. Так что на закате на всех кораблях эскадры было кудахтающее пополнение, а под балконом на "Посейдоне, вообще устроен целый птичник.
Мало того что некоторым чайкам моряки за время плавания успели дать имена, на которые те охотно отзывались, так теперь среди кур у них точно найдутся, охочие до хлебных крошек любимицы. Лишь Рыжик демонстративно был в ужасе от этого птичьего беспредела, хотя хитрец мог и притворяться, зная его любовь к яичным желткам.
После того, как свеи отправили в море все горящие плоты и пропели прощальные гимны, Эрик как их староста торжественно вручил Любиславу очищенные от крови доспехи с оружием Ярла Бьёрна, старинные золотые браслеты и массивную шейную гривну, с изображениями их мифических великих змеев Ёрмуганда, Нидхёгга и Фанфира.
Зная что Мстиславу это не понравится, он всё же с благодарностью принял трофеи и надел эти знаки власти, так как Армануш это уж точно будет в радость, а Князь не станет вида подавать, что бы вдруг не сочли за завистливость.
На закате выкатив на берег бочки вина, и посадив Эрика вместе с офицерами "Посейдона", моряки вместе со свеями закатили весёлую пирушку с обнимашками, песнями и зажигательными танцами горцев, которых среди них, наравне с греками и русичами было тоже не мало. Вот степняков в моряки палкой не загонишь, такие хорошие лучники, а без лошади ну ни куда. Потерять связь с богами земли, для них смерти подобно.
Свеи, переодевшись в свое самое лучшее, искренне восхищались хитростью устроенной моряками западни и воинским мастерством Кириоса, а так же с большим интересом расспрашивали о порядках на кораблях эскадры и жизни в Тмутаракани. Многие выходцы из Новгорода довольно сносно знали свейскую речь, чему суровые северяне были несказанно рады.