Страница 165 из 176
Южная красавица из рыбацкой деревушки, под влиянием какого то волшебства преобразилась до неузнаваемости, уверенный волевой взгляд, горделивая осанка и властная, но изящная походка девушки, выдавала в ней придворную даму, а яркое одеяние из разных сортов шелка и дорогой парчи в сочетании с прической и изысканными украшениями, резко подчеркивали и многократно усиливали её природную красоту.
Если Лада была воплощением русской красоты, то Софрония была эталоном красоты греческой, словно ожившая Афродита, и Афина в одном теле. Любислав был настолько ошарашен, что от удивления чуть на пол церкви не рухнул, помнил только как молча сунул Мстиславу свернутые штандарты.
- Что это, флаги? Откуда? – тихо спросил Мстислав.
- Трофеи, штандарты личной эскадры Базилевса.- как в полусне ответил он.
- Ты что Константинопольскую эскадру потопил? Они же союзники наши! - от удивления громко спросил Князь, изменившийся в лице.
- Да нет, в состязании выиграл. - успокоил он Князя.
- Хууух, слава тебе Господи, с тобой так и заикой станешь. - с облегчением произнёс Мстислав.
- Вы что это ироды посреди таинства творите? Нашли время и место! - зло зашипел Феофан, грозя посохом.
- Прости Владыка, нечаянно вышло. Больше не буду. Продолжай.- тихо повинился Князь, и передал свите флаги.
У Любислава во время венчания чуть голова не лопнула, никак не мог понять откуда могла взяться Софрония, и с чем связаны столь резкие перемены в девушке? Просто ум за разум заходил, мысли шли кругом и в голове ни как не укладывались.
Дальше его ожидало следующее испытание. Толком не придя в себя после венчания, вдруг появилась Анастасия с грудным ребенком на руках и счастливый Лют, обрадовав его новостью, что у меня есть еще один очень милый сынишка. Взяв на руки малыша, он сразу заметил, что глаза у него точь в точь как у Тигранчика Армануш. Им с Софронией предложили на выбор несколько имён, и они решили назвать сыночка Леонидом. После чего Феофан начал обряд крещения.
Обряд проходил чинно, торжественно и благородно, прямо слеза умиления в глазу наворачивалась, как Бранимир возьми, да и подсунь тихонечко Князю Мстиславу свою генуэзскую карту. И тут началось.
Сперва Мстислав козлом скакал от радости, обнимая и целуя всех подряд и выкрикивая:
- Маре Руссо! Маре Руссо! Настенька ты только глянь что эти шельмецы мне привезли!
Кормилица тут же, схватив в охапку маленького Леонида, растворилась среди придворных девиц. Княгиня Анастасия и всё их ближнее окружение вместе с ними скакало, и смеясь кричало: - Маре Руссо!-
Весь багровый от гнева Феофан брызгая слюной и стуча по каменному полу своим посохом кричал:
- Подите вон из храма! Немедленно! Анафеме предам!-
Мстислав Крепко обнял Епископа, оторвал его сухощавое тело от пола и крепко целуя, ответил:
- Да будет тебе Владыка! Посмотри радость то у нас какая великая? А ты тут со своей анафемой. Право не стоит.- и показал ему развернутую карту.
С трудом, но можно найти на белом свете грека, который не умеет писать. Еще труднее найти грека не умеющего читать. Но нет на свете греков, не разбирающихся в морских картах, ибо древний народ рыбаков и выдающихся мореходов, впитывает этот навык с молоком матери.
Когда Феофан увидел карту Мстислава, он резко побледнел, как то осунулся, и глядя прямо в глаза образу своего Бога тихо произнёс:
- Господь мой, поведай мне несчастному, чем же мои соплеменники смогли настолько тебя прогневить, что наше Гостеприимное море, по водам которого наши предки тысячелетиями водили свои корабли, теперь навсегда станет называться Русским?
Не услышав ответа, подавленный старик сгорбившись, тихо побрел прочь, а по его морщинистому лицу текли скупые старческие слезы.
У Мстислава защемило сердце, когда он увидел реакцию Феофана, он предложил всем присутствующим торжественно проводить молодых, и на выходе из храма начать безудержное веселье, благо поводов для него было более чем предостаточно.
Когда молодожены покинув церковь вышли на Агору, веселая толпа ликующих жителей пила вино и пела песни в их честь, выкрикивала им добрые пожелания, хлопала в ладоши и осыпала их жменями зерна. Перед тавернами были расставлены накрытые столы и лавки, а на вертелах перед тавернами жарили бычков, кабанчиков и барашков.
Прямо на улицу выносили кувшины, бурдюки и выкатывали бочки с вином, которое тут же разливали, а женщины разносили на подносах изысканные угощения. Гридни салютовали молодым мечами, моряки дули в рожки, а музыканты в порту и на Агоре громко играли торжественную музыку.
В порту Бранимира с Ладой ждала украшенная цветами и лентами ладья в Корчев, а Любислава с Софронией и Леонидиком, украшенный свейский драккар. Они на пристани под приветственные крики толпы очень тепло обменялись друг с другом поздравлениями, и взойдя на борт кораблей, отплыли в Корчев и Свейскую Слободу.
Чуть позже туда должны были приехать Анастасия с Мстиславом, и привезти с собой повозку приданного Софронии. На борту драккара Любислав взял у кормилицы Леонида себе на руки, и они с Софронией всю дорогу до Слободы любовались своим маленьким сынишкой.
Во время пути они поклялись друг другу, что Любислав никогда не буду распутничать в стенах Свейской Слободы, а Софрония не будет совать свой нос в дела флота.
Слобода их встретила нарядным видом, теплыми очень радушными поздравлениями, незамысловатыми но трогательными подарками, песнями, музыкой и щедро накрытыми столами. Молодых перед началом пиршества пригласили на капище, и они вежливо не стали отказываться.