Страница 138 из 176
- Может и молебен заказать? Проще простого.- с иронией спросила ромейка.
- За чудесное спасение от неминуемой погибели, или за спасение души. А можно за все вместе? - попросил он Таисию.
- Я Вас умоляю! Что вы за существа такие мужчины? Один за тридевять земель бежит от супружеского ложа, другой не задумываясь бросается в неравный бой на грозного врага, но при этом боится разделить ложе с чужой женой. Я некрасива, или действительно такая толстая, как говорила та страшненькая дурочка? - смеясь спросила ромейка, осматривая свои бедра.
- Да мало ли какая блажь венценосным особам в голову взбредет? Царица Клеопатра всякое вон чудила, о чем почитывали на досуге. А на счет толщины, не знаю с какого перепуга Дорофея это сказала, я лично вижу что родители Ваши на славу потрудились. И лицом и фигурой, одно загляденье. Да и рукой взяться есть за что. Как по мне, так Вы Таисия, страсть как хороши.- попытался он ужом вывернуться из неловкой ситуации.
- Какая там венценосность? Дальнее родство с правящим домом, седьмая вода на киселе. - вдруг всплакнула Таисия.
- Все владения в Македонии и Греции захвачены Болгарами, муж в плену томится. Самуил по скудоумию своему надеется получить какое то преимущество при переговорах, но Василию на моего мужа наплевать. Для него он лишь еще одно лицо в толпе придворных. Так и сгниет в плену. Василий скорее из христианского милосердия, чем помня родство пригрел меня во Дворце, и только делает вид что озабочен судьбой мужа. Ханжа и лживый лицемер.
Я знакома с Серафимой, она через братство "искателей истины" узнала что муж жив, здоров, и томится в какой то крепости на Дунае. Еще она мне рассказала о чудесном северном витязе, благородном и отважном рыцаре без страха и упрека, с голосом соловья, глазами небесной синевы, и волосами цвета мёда. Когда я слушала её, то заочно в Вас Николай влюбилась. А лично познакомившись с Вами, до сих пор не могу поверить, что это не сон.
Но моя родня никогда не позволит нам быть вместе, так что я могу лишь надеяться, что Вы подарите мне незабываемые минуты общения, а может даже и прекрасное дитя, способное унаследовать все дарования и добродетели своего отца. Готовы оказать такую милость несчастной, хоть и знатной женщине с разрушенной жизнью? - со слезами отчаяния на глазах спросила ромейка.
Он приблизился к ней, и заключил рыдающую Таисию в свои крепкие объятия.
- Почитайте стихи Николай, пожалуйста. Я пьянею от вашего голоса, и они меня уносят в какую то сказочную немыслимую даль, от всех жизненных невзгод, как и этого столь не справедливого ко мне мира. - промолвила она уткнувшись в его грудь своим шмыгающим носиком.
Это была самая незабываемая ночь в его жизни, отчаянно предаваясь утолению сладострастия, ему приходилось всю дорогу читать стихи, а Таисия всё рыдала и рыдала. Он никогда не думал, что в одной женщине может быть столько слёз. Уже перед самым рассветом, вконец вымотанный героическим трудом на любовном фронте, он провалился в объятия Морфея на обильно залитой слезами кровати.
Проснуться он смог лишь около полудня, но лучше бы не просыпался вообще. Таисия была злая как Мегера, а от вчерашней любезности не осталось и следа.
- Ну всё добрый молодец, таки умудрился перегадить международные отношения Руси с Византией. Дурень похотливый, или податливый. Домой лучше вообще не возвращаться. - в отчаянии разрывался его мозг.
- Никогда, за всю свою жизнь я не испытывала такого унижения, но и наслаждения тоже. Умом то я понимаю, что Вы обидели меня совершенно не сознательно, но моя женская гордость не в силах с этим смириться. Вы Николай вели себя вполне достойно, и заслужили награду. Примите от меня в знак благодарности. - произнесла Таисия и указала на поднос с горкой украшений.
- Я могу узнать, чем так уж Вас обидел? Я спать спокойно не смогу, осознавая что поступил недостойно или бесчестно. - спросил он ромейку в растерянности.
- Да ты мерзавец меня во сне Серафимой называл! Бери и убирайся, что бы глаза мои тебя не видели. - сердито ответила Таисия.
На подносе с фруктами он увидел диковинный плод, которого вчера не было, и вообще нигде никогда не встречал. Аромат его был настолько притягательный и необычный, что он просто не мог удержаться.
- А можно я лучше тот диковинный фрукт возьму? Никогда в жизни ничего подобного не видел. - попросил он Таисию.
- Господи, да он еще и святой бессребреник. Я точно сплю, или в сказку попала. Боже Николай, берите что хотите, зовите кем Вам вздумается, только не оставляйте меня.- снова начав обливаться слезами, взвыла она в приступе счастья, и набросившись на него словно кошка, срывая одеянияни начала осыпать страстными поцелуями, и поволокла в кровать.
Выбившись из сил после очередного соития, Таисия внезапно с улыбкой на устах произнесла:
- А фрукт то так и не попробовал. Сейчас я это исправлю, только его сперва очищу как следует, а то еще вместе с кожурой проглотишь. Боже, да откуда ты на мою погибель то взялся такой? Где тебя только черти всю мою жизнь носили?- снова запричитала Таисия, и как только сняла кожуру с плода, вновь набросилась на Любислава, начав осыпать его всего поцелуями.
В перерывах между сладострастными плотскими утехами и соитиями с очищенным плодом было покончено, и приятно удивленному дивной нежностью и сладостью ароматной фруктовой мякоти Любиславу, Таисия еще и перстень вручила. При предъявлении этого перстня любому дворцовому стражнику, его тут же проводят к "Просто Таисии", в любое время дня и ночи.
- Надеюсь, Вы достаточно благоразумны, что бы держать в секрете всё, что здесь происходит. Мне то ничего не будет, а вот Вам Николай, явно не сносить головы, так как у Дворцов есть одна неприятная черта, они не любят выносить тайны за пределы своих стен.