Страница 117 из 176
Выйдя на морской простор, торговые суда перестроились так, что бы проще было их защитить в случае опасности, и что бы в случае шторма, корабли сильно не разметало по волнам. Душа Любислава страдала от разлуки с Серафимой, которая постоянно грезилась ему во сне и наяву.
Капитан сочувственным тоном его убеждал, что такова уж участь всех моряков, рядом с любимыми тосковать о море, а в море, тосковать по своим любимым, но его утешения действовали слабо.
Рыжик, чувствуя эти страдания, все время терся о ноги Любислава, и не слазил с рук. Когда он гладил этого пушистого и золотистого урчащего корабельного любимца, ему почему то становилось спокойнее. И Кириос уже начинал замечать и чаек, и дельфинов, ласковое солнце и тихий шелест набегающих волн.
А еще Рыжику как то удавалось переключать его мысли с Серафимы на своих детей. Просто удивительная способность, не считая того факта, что гладить кота, само по себе было весьма приятно. Любиславу очень хотелось на ком ни будь зло своё сорвать, на ком то по настоящему вредном и противном, и такой шанс у него скоро появился.
Тридцать два пиратских корабля, несколько драккаров, переделанных под весла торговых когов, сарацинских багал, и даже четыре пузатых италийских трехмачтовых нефа. Любислав сразу решил, что нефы следует брать на абордаж, больно уж они были хороши, а все остальные корабли безжалостно жечь и топить, о чем тут же было доведено до всех моряков.
Построившись клином, эскадра во главе с "Посейдоном", рассекая лазурные набегающие волны, на полном ходу врезалась в нелепое, словно отара овец построение пиратских кораблей. "Посейдон", осыпая своими зажигательными снарядами и стрелами всех вокруг, мчался к самому большому нефу, на широкую палубу которого я страстно желал высадиться, во главе своей абордажной команды. Четыре ладьи должны были взять на абордаж ближайший неф, а остальные восемь должны были уничтожать пиратов на малых судах.
Когда половина пиратских кораблей занялась пламенем, Любислав с щитом на спине и двумя мечами в руках, во главе своих головорезов яростно ворвался на широкую палубу корабля. То ли увидев его красные сапоги, то ли шейную гривну с драконьими мордами, или не совсем доброжелательное выражение его лица, часть пиратов, тут же бросилась за борт. Остальных же несчастных, начали безжалостно резать, словно свирепые волки отару бодливых баранов.
Яростный рёв атакующих смешался с лязгом и грохотом оружия, заглушая стоны и хрипы умирающих, воздух наполнился удушливым запахом свежей крови и разорванных внутренностей. С каждым взмахом оружия во все стороны разлетались сотни рубиновых брызг, а на залитую кровью палубу падали все новые и новые тела поверженных врагов.
Спустя считанные минуты бешеной резни, моряки поставили на якоря усыпанное сотнями растерзанных тел судно, и возвращаясь на "Посейдон", собрались напасть на следующий ближайший неф. Четыре ладьи, пристав к соседнему нефу, с остервенением вырезали пиратов, остальные восемь, пустились в погоню за быстроходными пиратскими судами, пытающимися сбежать с поля боя. А два оставшихся пиратских нефа спешно сближались друг с другом.
Пираты на этих нефах видимо наивно полагали, что соединившись бортами и собрав всех лучников на носу и кормах кораблей, у них появятся какие то шансы на спасение. Но на их беду весь Тмутараканский военный флот был уже полностью укомплектован, и такой нужды в моряках как год назад не было.
В строящихся среди степи селениях нужда была только в лихих наездниках и мастеровых, но никак не в морских разбойниках, так что брать пленных никто не собирался. Так что у баранов в борьбе с волками шансов на спасение не было совсем никаких.
Осыпая нефы тучами стрел с бронебойными наконечниками, "Посейдон" и четыре ладьи атаковали их с двух сторон, вынуждая пиратов разделить свои силы, и давая нам простор на их широких палубах. Спустя десять минут с того момента, как Любислав во главе своих моряков в измазанных вражеской кровью доспехах, свирепой и кровожадной волчьей стаей, яростно ворвался на палубу ближайшего нефа, со всеми пиратами на них было покончено.
Величественные трехмачтовые корабли стояли на якорях, а моряки бросали за борт куски растерзанных тел пиратов. Через час вернулись ладьи, эскадры, которые успешно догнали и потопили всех беглецов.
Прокопий давно уже просил у Князя для пиратских флотилий большие, вооруженные камнеметами корабли, но отдавать пиратам двухсотвесельные дромоны было весьма расточительно, а вот не очень быстрые но зато весьма вместительные нефы вполне подошли бы в качестве мощных плавучих крепостей, за дальнобойные камнеметы которых, в случае опасности могли бы скрыться несколько ладей.
Крепкое большое парусное судно, имеющее три высокие мачты с огромными прямыми парусами, будучи длиной пятнадцать, шириной четыре и высотой бортов от двух до трех саженей над водой, можно было вооружить шестью камнеметами. А на его борту без труда разместится около пятисот человек.
Купцы, корабли которых стояли на якорях в значительной стороне от основного сражения, сперва сильно испугавшись многократного численного превосходства пиратов, теперь же пребывали под сильным впечатлением от сражения, и всякий раз громко ликовали, когда очередной объятый пламенем пиратский корабль шел ко дну.
Кинули клич среди опытных моряков эскадры, и быстро собрали команды для управления нефами, а купцы с радостью предоставили морякам своих людей, что бы навести должную чистоту на всех захваченных в бою кораблях. Нефы видимо были пиратскими флагманами, на которых нашли две дюжины сундуков дорогой одежды, больше пуда золотых украшений с монетами и семь пудов серебряных украшений с монетами различного достоинства. Перебрав пиратские припасы, моряки наловили вкусной рыбы и закатили среди бескрайней лазурной глади грандиозную пьянку, искренне отблагодарив всех богов за свою очередную славную победу.