Страница 56 из 57
Алан
Девушки ушли, а я сидел и не мог прийти в себя. Поведение Мальвины настораживало, она могла сейчас натворить много глупостей, от которых сама бы пострадала. Катя хоть и эгоистка и слишком взбалмошная девица, но поступит как нужно. Она отвезет ее в пригород, где Мальвина переждет, пока я здесь все улажу. Странно, что младший брат разгребает проблемы старшего. Но для этого и нужна семья, чтобы подставить плечо и выручить в сложный момент.
Когда мы с Мальвиной ругались у нее дома, она сказала очень важные слова:«…если у тебя дурной умысел навредить Руслану, человеку, который боролся за тебя и вытаскивал из дерьма — я тебе не позволю. Потому что буду всегда рядом с ним. Тебе лучше смириться и принять тот факт, что мы вместе…»
Она его полюбила, просто так, не за деньги и положение в обществе, а искренне. Она защищала его и себя, не боясь меня или других, переживая за Руслана. Даже сейчас, когда сама стала жертвой и нуждалась в помощи, она интересовалась Русланом и пыталась ему помочь. Странные все же девушки существа — сами летят на огонь, как бабочки, чтобы согреться, не думая о том, что могут сгореть. Не думал, что вообще могу такое сказать, но именно такая девушка ему нужна.
Позвонил охранник и сказал, что Руслан появился в закрытом клубе. Быстро собрались с Даниловым и поехали туда. Чтобы не терять время, сказал своим людям сидеть и ждать нас возле клуба в машине, не привлекая внимания. Если соберутся уезжать, то скручивать обоих и держать до нашего приезда.
Дорога заняла тридцать минут, мы подъехали, а голубки так и не выходили. Охрана сработала оперативно — как только мы вошли в заведение, нам указали, где брат. Руслан выглядел отвратительно: синяки под глазами, будто не спал все это время. Он осунулся, был небрит и небрежно одет.Его без проблем скрутили, Данилов вколол ему успокоительное и с охраной увез в клинику.
А блондинку, хорошо одетую и ухоженную, просто вели рядом. Я повез ее в полицию. На входе в отделение меня ждал старинный друг —начальнику головного розыска. Эля начала драться и кричать, но ее быстро завели внутрь и посадили в комнате для допросов.
— Рассказывай, — начал я.
— Мне нечего рассказывать, Руслан тебе башку открутит, когда вернется, — огрызнулась она.
—Я не девочка Руслана, которую можно запугать. И для тебя же лучше начать говорить, а не злить меня, — старался держать себя в руках, хоть эта особа начинала порядком раздражать.
— Я не знаю, что рассказывать, — нервно потирала руки и поправляла волосы, постоянно оглядываясь на дверь.
— То есть ты не знаешь, чем сама же и опоила Руслана? — я терял терпение.
— Нет, — у нее забегали глаза.
— Тогда начнем с СИЗО, побудешь там, развлечешь ребят. Два дня, думаю, будет достаточно, потом продолжим разговор, — я встал, а Эля начала орать.
— Ты не поступишь так со мной! Не имеешь права! Я публичный человек, тебе не поздоровится. Ты сам сядешь в тюрьму!
— Серьезно? Карточку, что тебе дал Руслан, я заморозил. Как думаешь, что я еще нашел?
— Ничего, — испуганно смотрела.
— Да? А переводы Золотову? А ваши с ним разговоры? Твоя подстава Мальвины не сработала. Нужно было лучше скрываться или хотя бы не его картой пользоваться — это было глупо. На что ты надеялась? Ведь рано или поздно он бы от таблеток либо сдох, либо тебя прибил или сам оклемался и бросил тебя. Ты в любом случае осталась бы одна. Совсем одна, брошенная и никому не нужная, — старался ударить сильнее.
— Я? Я никогда не останусь одна, а Руслан всегда был рядом и будет. Ни одна баба мне не помеха.
— Даже твоя сестра?
Ее взгляд стал бешеным.
— Эта мразь не ценила его, только получила! Она всегда говорила, что нужно от него избавиться, ей только деньги были нужны. А мне нужен он, и ей пришлось уйти. Как и Мальвине. Я не была уверена, что он на ней залип. Думала, играет, и подстава должна была сработать. А Руслана я больше не собиралась поить, мы должны были завтра в Загс ехать, тогда бы он от меня не отвертелся, плюс мои знакомые там мне бы помогли Зря все же мы поехали тусоваться, нужно было еще дома посидеть. Такой план сорвался, всю жизнь мне испортил! Я тебя закопаю! — она была очень зла, глаза горели ненавистью и безумием.