Страница 48 из 54
Я просидел «в засаде» не меньше часа точно. Решив, что точно никто из той троицы вдруг появиться не должен, я осторожно выбрался из башни и повторил попытку собрать дрова. На тот раз всё прошло успешно. Сделав несколько ходок, я получил возможность разжечь такой костёр, от адского пламени которого стало по-летнему жарко! Пока всё более-менее не прогорело, пришлось раздеться до рубашки.
Утро обрадовало меня таким густым туманом, что я решил, будто утонул в молоке. Клубы расползлись по всему плато, закатившись и в лес. Отзавтракав, я прикинул, в какой стороне север и осторожно двинулся в путь. Через какой-то час я покинул лес и начал своё восхождение на новый перевал. На склонах тумана меньше не стало, поэтому я решил, что здравой идеей было сломать в лесу палку покрепче и использовать её как посох. Преимущества этой вещи я успел оценить при первых подъеме и спуске. Нет ничего плохого в дополнительной опоре, сэр!
Туман не пропадал и в течение дня. Солнце болталось надо мною бледным бельмом, увидеть его удавалось только тогда, когда я выскакивал из «молока». А случалось это не так уж и часто…
Может показаться, что подобные погодные условия сильно мешали мне. Да, в какой-то степени это так. Меня донимали сырость и прохлада, я шёл не так быстро, как мог и как хотелось бы, иногда прощупывая посохом путь перед собой или преодолевая с его помощью участки со скользкими камнями. Но это были мелочи. Я упорно продолжал двигаться вперёд, с каждым шагом всё сильнее слышал Зов Дома. Как говорят горцы из Прекли, будто шёл на голос далёкой волынки. В какой-то момент я понял, что перестал огибать горы, а двигался чуть ли не по прямой линии, не стараясь держаться перевалов.
Так я однажды оказался на вершине…
Огромных трудов стоило увести себя оттуда. Не знаю, сколько я проторчал, смотря на облачное море, частыми островами и рифами в котором плыли горы. И какая же там была тишина! Нет, конечно, там был ветер, но его шумом можно было пренебречь… Какая же там была тишина! Невольно вдохнув полной грудью, я напел пару аккордов «Парня на вершине» и только после этого стал спускаться.
Ночёвка в скованном сыростью тумана лесу была не самым простым испытанием. Прохлада забиралась под всю надетую одежду, пробирала до самых костей. Дров толком не было, думаю, полностью я бы согрелся, если бы лёг прямо в пламя. Но, как вы можете догадаться, этого я не сделал – одеяло оказалось не самой плохой альтернативой. Из-под него было так странно наблюдать за пляшущими на тумане отсветами огня, в этом было что-то… из детства, если хотите.
---
Завтрак, сборы, снова по склонам!
Новый день баловал меня прекрасной погодой. Солнце, выйдя из-за горизонта, согнало с гор весь туман и иногда делало вид, что припекало. Было тепло, но расставаться с мундиром я не спешил.
Каждый шаг, каждый склон и перевал, каждая миля – всё доставляло мне настоящее удовольствие. Меня не было здесь всего несколько месяцев, но я шагал по родным горам так, будто разлучили нас на многие годы. Вверх, вниз, чуть правее, чуть левее – я не ведал в те часы усталости, я не обращал внимания на разваливающиеся ботинки и свою драную одежду. Мои ноги сами несли меня, руки точно ставили посох туда, куда нужно. Да ни одна вершина не осталась бы непокорённой, была бы на то моя воля, сэр!
Ближе к вечеру я прошёл сквозь древние руины небольшого поселения. Таких по горам разбросано великое множество, и, по большей части, особо примечательными их назвать нельзя. Да кого может заинтересовать деревня древних рудокопов, которые ковырялись здесь до тех больших войн? С другой стороны, мне показалось возможным наткнуться где-нибудь на что-то, что по виду и содержимому похоже на развалины за южной границей – не буду лишний раз описывать, вы и сами можете всё прекрасно вспомнить и освежить в памяти.
Утро следующего дня ознаменовалось проливным дождём. Я пожалел о том, что зонт мой успешно пропал без вести. Если туман был ещё чем-то терпимым, то потоки с неба стали настоящей проблемой. Двигался я со скоростью эскадрона улиток, не быстрее. Я понимал, что излишняя спешка может вылиться в пару глупых и совершенно ненужных травм. К ночи погода снова улучшилась. Я остановился у ручья и не удержался от соблазна наполнить в нём свою флягу. Запас воды в ней ещё был, но после первого глотка я не мог поступить иначе.
В паре миль от себя я увидел тусклые огоньки деревни. Велико было желание добраться до неё и попробовать переночевать на чьём-нибудь сеновале, но я остался там, где и был, протягивая ладони к еле разгоревшемуся костру. Мне сложно было объяснить себе принятое решение, но тогда я счёл его правильным и не стал спорить с собою же.
С рассветом дождь вернулся и донимал меня до полудня. Отчего-то я не стал сбавлять темпа движения. Может, непогода была не такой уж и серьёзной? Или дело было в том, что горы стали заметно сбавлять в высоте? А вдруг, всё дело в ветре? В нём я стал чувствовать что-то, напоминающее морскую соль. Я еле держался, голос в голове буквально требовал сорваться в бег, преодолеть эти мили, как казалось, последние мили, оставить уже их за своей спиной! Ведь осталась одна, всего одна до дома! Сердцебиение набирало обороты, к вечеру оно гремело, как хороший бойран! Подъём на последний перевал был чем-то, не побоюсь сказать, безумным!..
Он был перед моими глазами…
Залитая красноватым отсветом закатывающегося солнце громада города, в которой вот-вот должны разгореться гирляндами огоньки фонарей и окон. Из фабричных труб струился еле заметный дымок, от пристани пару раз донеслись гудки. Между церквями прошла перекличка колоколов. По щекам побежали слёзы, дыхание перехватило, пришлось хорошо ударить себя по рёбрам, чтобы лёгкие снова завелись…
Я дома.
---
Обманчивым было чувство, что до города всего пара минут ходьбы. Свой пенни за городской сбор на входе я вручил тогда, когда ночь вступила в своё законное правление. Я шёл по пустым улицам, с опаской поглядывая по сторонам. Чего я боялся? На самом деле того, что всё это – лишь сон. Всё просто в какой-то момент пропадёт, лопнет мыльным пузырём, а проснусь я в биваке у Красной реки всё в том же скучном сером мундире… Смешно ли, но именно он и был на мне, вернее, то, что от него осталось.
На площади Кроуфилда (лорд Кроуфилд, основатель Клертола) я остановился и крепко задумался: а что дальше? Я был слишком уставшим, чтобы предаваться безумной радости по поводу долгожданного возвращения домой, и этим воспользовался мозг, задав весьма уместный вопрос. Пара встреченных полисменов задержать меня не пыталась, что, конечно, успокаивало, но я не имел ни малейшего понятия, как воспримут моё появление те, кто меня знал. Я же… сами знаете… пытался убить Лизу Мэлой. За дело, но ведь пытался же!
Пришедшее на ум решение показалось мне отличным. Я направился в сторону пристаней. Там можно было найти койку за четверть шиллинга, отоспаться, а утром уже понять, что делать. Пристани не входили в часть города, где я вообще часто появлялся, поэтому какие-либо риски (даже не мог понять, какие) сводились к минимуму!..
Когда я проходил мимо одного из пабов, из него вывалился пожилой неплохо одетый джентльмен, пребывавший в состоянии сильного опьянения. Я бы не придал бы его появлению значения, если бы он не бросил в мой адрес:
- Э, как вырядился, оборванец! Из какой дыры вылез, а?!
Я остановился. Мне почему-то показалось, что где-то я этот голос уже слышал…
- Что вылупился?! – бросил джентльмен, рванувшись ко мне. Секунда, и он уже держал меня за грудки. – Ты на кого гляделки выставил, крыса болотная, а?!
И тут я узнал его…
- Дедушка?
- Ч-ч-что?!
- Я… я Патрик. О’Ши. Твой внук.
Джентльмен довольно грубо потащил меня за собой, пока я не оказался в свете фонаря, что висел у входа в паб. Действительно, передо мной был мой дед, Дэйв О’Ши, тот самый, у которого я стащил револьверы.
- Вот что б меня Дьявол забрал здесь и сейчас! – дед вмиг протрезвел, по его лицу можно было предположить, что он ТАК рад меня видеть, что прикончит на месте, без зазрения совести. – Патрик?! Пат?!
- Да! - я, о, меня так колотило от волнения, что я даже расплакался. – Я!
- Ты же!.. Да тебя же!.. Все же!.. Погоди! Ты же стащил мои револьверы, паразит такой, а!
- Дедушка, я верну! Они ни разу не дали осечку! – я уже не мог держаться и начал падать, но дед меня вовремя подхватил.
- Ты что… стрелял? Кроме того случая?.. Нет, молчи. Сначала домой. Прикажу этой лентяйке воду согреть… Ох, Пат, Пат, Пат!.. Удумал, а! Ломиться к пристаням!..
Сирша, горничная деда, услышав требования раздобыть тёплой воды ещё с улицы, пыталась протестовать, но, увидев меня, понеслась выполнять поручение, что меня немного удивило. Я Сиршу, откровенно говоря, бесил, и я к ней, не сказал бы, что испытывал тёплых чувств. Конечно же, вы спросите, почему? Сирша, симпатичная девушка с кудрявыми каштановыми волосами, была всего на пару лет меня старше, поэтому в какой-то момент я пытался за ней ухаживать. Ничем хорошим это кончиться и не могло...
Провалявшись с час в воде, я почувствовал, как тело оживает. Закутавшись в халат, я перебрался на предоставленный мне диван. Дед уже ушёл спать, поэтому я был полностью в распоряжении горничной. Она, демонстрируя подозрительно искреннюю заботу, принесла мне чашку горячего чая и, как только я её осушил, уложила меня, как ребёнка, закутав в одеяло.
- Что с твоим лицом? – она погладила меня по щеке.
- В меня тут один придурок выстрелил, - сквозь зевок проговорил я.
- И ты, конечно же, всё расскажешь? – она улыбнулась.
Я кивнул.
- Всегда знала, что ты дурень, - она потрепала мои волосы и, пожелав спокойной ночи, потушила свет.
---
Дед отказался допускать меня к завтраку, пока я приведу себя в порядок. По этой причине от трапезы были освобождены все находящиеся в доме лица. Мне же был вручен один из костюмов деда, которые он уже не носил, но который мне был как раз (в комплекте котелок и пара отличных ботинок), я же был отправлен в ближайшую цирюльню, где случилось приведение в порядок моей шевелюры и освобождение моего лица от всей лишней растительности. И только после этого Сирше разрешили накрыть стол на троих. За завтраком все молчали – я слишком аппетитно набросился на еду, остальные же решили мне не мешать.
Ради истории мы расположились в гостиной. В центре мы поставили стол, на который я уложил мундир Гильдии, берет, весь имеющийся арсенал и Королевскую грамоту. Мы с дедом расположились в креслах, Сирша принесла из столовой стул и села недалеко от меня. Дед закурил сигару, предложил и мне, я согласился. Сирша налила всем виски.
- Что с твоим лицом, Пат? – спросил дед, выпуская дымное облако.
- Стреляли, - я пожал плечами. – Это чуть меньше недели назад случилось…
- Может, мы послушаем всё с самого начала? – робко спросила Сирша, покручивая в руках свой стакан.
- Да! – дед сделал движение сигарой так, будто это был палаш, и он давал отмашку к атаке. – Рассказывай, паразит, на кой чёрт ты стащил мои револьверы?!
- Лизу Мэлой помните? Которая по соседству с моим пабом живёт…
И после двух кивком начался, если так можно сказать, театр одного актёра с активным участием зрителей. От понимания того, что я оказался дома и рассказываю, наконец-то рассказываю свою историю родным и близким людям, я вошёл в раж. Голос, вкусивший табак и виски, приобрёл странные, но сразу понравившиеся мне хрипловатые и раскатистые нотки. Я много жестикулировал, что-то объяснял и, если была возможность, показывал. Дед ради такого даже отправил Сиршу в свой кабинет за картой Байрела. Оба слушали меня с отвисшими челюстями. Дед то и дело отпускал разной степени крепости комментарии, Сирша примерно с той же частотой выдавливала из себя удивлённые вздохи. Иногда они заливались вместе со мной смехом, иногда опускали брови и упирались взглядом либо в пол, либо в мундир. Пару раз Сирша пустила слезу, после рассказа о кампании у Тёмных Скал дед вскочил и заявил, что, несмотря ни на что, произвёл бы меня в капралы. И кто-то из них, не вспомню, кто, в шутку пожаловался на громоздкость фотоаппаратов и на тот факт, что с собой у меня ни одного не оказалось.
Мы просидели так до поздней ночи, прервавшись лишь на обед, ужин и поиск новой бутылки виски. И если говорить о том, что я увидел на лицах деда и Сирши, то лучше всего подойдёт «глубокое потрясение». Горничная, как казалось, потеряла дар речь, дед же после моего «и вот я перед вами» молчал пару минут, кутаясь в дымное облако.
- Вот что, - он наклонился вперёд и ткнул пальцем в свои револьверы. – Это ты оставишь себе. И кобуры тоже. С документами разберёмся, патроны я тебе куплю. Ты, может, и стащил их, как последний воришка, но доказал, что их достоин. Они твои, Пат.
- Спасибо, сэр, - проговорил я, чувствуя, как от волнения у меня перехватывает дыхание.
- К этому патроны добыть будет сложнее, - он ткнул в пистолет Молли, - но я разберусь. А эти два (он показал на револьверы Тайлера и Себастьяна), с твоего позволения, я заберу себе.
- Конечно, - я улыбнулся.
- Я не думал, Пат, - дед встал, - что с тобой за столь короткое время произойдут такие изменения. Ты возмужал, Пат, стал твёрже, храбрее, получил такой опыт, который твоим сверстникам даже и не снился. Я не хочу оправдывать твоего безумного поступка в мае, но я хочу сделать вид, что и слышать о нём не слышал… хоть и отчасти одобряю его. Я горжусь тобой, Пат. Я горжусь тем, что в таком придурке, как ты, нашёлся стержень из первоклассной клертолширской стали. Горжусь, Пат.
Я почувствовал, что я покраснел. Краем глаза я заметил, что и Сирша чуть залилась краской.
- На сегодня, Пат, хватит. Завтра и послезавтра я буду сильно занят и передаю тебя в распоряжение своей горничной. Надеюсь, ты его не придушишь?
- Конечно же нет, мистер О’Ши.
- Определи-ка его в какую-нибудь гостевую комнату. Графу негоже спать на диване в гостиной, не так ли, Сирша?
- Совершенно верно, мистер О’Ши!
- Отлично. А теперь марш спать! Уже за полночь!..
Мы откланялись и поднялись на второй этаж. Сирша проводила меня в комнату и застелила постель. Я уже собирался сказать ей «спокойной ночи», когда она села рядом со мной на кровати. На её глазах была влага.