Страница 9 из 148
В этот момент Гаузен заприметил паука, осторожно взобравшегося на край своего домотканого гнездовища в углу, будто ему тоже захотелось послушать историю. Юноша приготовился наглядно продемонстрировать, что бывало с теми, кто не приглянулся бескультурной великанше, но Ленон воспротивился:
- Неужели нельзя как-то избежать всего этого насилия?
- Я бы и рад… Но он первый вылез! – вновь наставил на паука палец Гаузен. - А если потом он подкрадется и укусит меня?
- Наоборот, он будет ловить мух и комаров… Ведь не зря же он соткал сеть? – доказывал Ленон.
- Лучше бы этот ткач сплел нам веревку. Отсюда – и до самого низа, - возразил Гаузен.
- Думаешь, Салочка, как портниха, одобрила бы уничтожение коллеги? – взволнованно перебирал спасительные варианты Ленон. – И вообще, я слышал, что пауки – шестилапые потому, что это шестикрылые серафимы, спущенные с небес на землю. Может, это наш ангел-хранитель, который нас оберегает?
- Ну, тогда и бог с ней – с этой твоей Серафимой! – сдавшись, раздраженно всплеснул руками Гаузен. - Ленон, я удивляюсь, как ты, человек из куда более современного и цивилизованного мира, при этом во много раз религиозней меня!
Нет, я вовсе тебя не осуждаю. Наоборот, нашим водно-, огне- и прочим поклонникам нужно поучиться у тебя хотя бы тому, как можно иметь свое мнение и при этом НЕ навязывать его окружающим.
Одно могу сказать точно, дружище. Если ты завтра будешь защищать нас так же, как этого паука, то никакой суд нам не страшен.
При этих словах у Ленона все похолодело, и он испуганно замолчал, давая Гаузену продолжить историю:
- Вместе с Гигадиной всегда болталась закадычная подруга Травматильда. Хотя, вернее сказать «заплечная», потому что так великанша величала свою любимую дубинку. А питалась Гигадина домиками!
- Пряничными? – припомнил немецкую сказку Ленон.
- Скорее прачечными, - поправил Гаузен. – Когда зубы надо было почистить. В общем, на таком усиленном питании вымахала Гигадина под облака. Ходит и не замечает, кто у нее под ногами копошится! А тут башня – аккурат ей под капюшон. А девчонка, надо сказать, песенки любила.
- Что за песни? – оживился Ленон, пожалев, что под рукой нет блокнота.
- Я толком слова не помню, но для тебя, дружище, все что угодно! – не растерялся Гаузен и прокашлялся:
У реки рядом с дубом
На земле есть нора.
И старик ходит кругом
От утра до утра.
Маяком его разум,
В темноте воссияв,
И по странности разом
Он и прав, и неправ.
Хоть бьет свет из башки,
Сам дедуля непрост.
Но ты трогать его не моги, не моги
За его малый рост, малый рост!
- Что-то мне это напоминает… - почесал затылок Ленон, но Гаузен незамедлительно вернулся к рассказу, не давая другу времени хорошенько поразмыслить:
- … И Гигадине это пение понравилось до визга. Ну, она принцессу хвать - и в клетку. А потом повесила на ухо, как серьгу. Вместо… как это у вас там штуковина музыкальная называется? Пианино?
- Плеер, - поправил Ленон.
- Вот! Разбираешься! – довольно хмыкнул Гаузен. – И дальше себе пошла. А жила она на острове. Захапала его целиком. Не то, чтобы очень просторный был, но как-то вместе с пожитками умудрялась влезать.
Ей-то море по колено, а вот нежити пришлось туго. Но доплыли дотуда кое-как. Мертвец надулся трупными газами и не тонет, а скелет верхом уселся. Одну руку вырвал и гребет ею как веслом. А призрак - он тонкий и легкий. Вместо паруса устроился.
Как пристали, им даже Гигадину искать не пришлось. Разлеглась поудобней в креслоподобной скале и пузыри носом, что твой «бубель-гум», пускает. А нежить - ну решать, кто за принцессой полезет:
Мертвец ругается, что еще не обсох, и вообще его по пути рыбешка обглодала. Призрак тоже не собирается - пока до верхушки доберешься, великанша храпом снесет дальше прежнего.
Хотели уже у скелета пальцы выдрать – и тянуть из мешочка вслепую. Кто короткий вытянет – тому и спасать. Но скелет их только-только с трудом обратно приставил и на жеребьевку - ну ни в какую не согласен. Лучше я сам, говорит, полезу.
Тем более, он легкий и за волосы цепляется не хуже репья собачьего. Даром, что ли, костяные гребни делают? Ну, он руки в ноги, ноги в зубы, переделал-переставил и преобразился в паука. А потом доцарапался кое-как наверх. Подгребает к принцессе, а она ужасов уже натерпелась и совсем его не испугалась. И в фамильном склепе на родственничков в стеклянном или хрустальном гробу тоже насмотрелась. Так что она скелету шепотом: «Ключ, он на другой серьге прицеплен». Делать нечего, перелез на второе ухо. Правда, по пути чуть не сорвался и висел, что называется, на волоске от гибели. Открывает клетку – а девчушка ему сразу за кости цепляется. Слава богу, она была махонькая – он себе ребра на груди раскурочил, а потом запер ее, будто в лифте. Спускается вниз, а она ему шепчет: «Теперь ты мой суженый, я с тобой навеки. Будешь костями выстукивать, а я петь под этот ритм. А потом, когда наиграемся…» И еще много всего такого, что ему бы покраснеть от стыда, да только в нем в последний раз кровь была, когда за мешок гречки два медяка давали.