Страница 138 из 148
В это время Ленон увидел запасную саблю за спиной у Гаузена. Он вспомнил, что это клинок-камнерез бога Тардиша, который раньше пробивал самые прочные горные породы и минералы. Но, к сожалению, с начала их путешествия все волшебные свойства сабли пропали, так как власть Тардиша на Книзанию не распространялась.
- Гаузен! Если в башне есть связь со внешним миром – сабля-камнерез снова должна действовать! – истошно закричал Ленон.
Гаузен вспомнил, как в архивах Альдории со скуки поискал молитвы к каменному богу. У него уже была неприятная ситуация, когда он, идя на битву с одним из творений Тардиша, пытался помолиться ему, но не знал точных строчек.
Гаузен поменял саблю и начал:
Минералов и камней,
И металлов попрочней,
Прочих спрятанных даров,
Их Тардиш – …
Но последние слова никак не шли к велиту. Он обернулся к Лин в поисках поддержки, но ей было совсем туго. Гвардеец почти достал ее, а она из последних сил перекатывалась по полу от смертоносных ударов.
- Верховный бог! – догадавшись, подсказал Ленон.
В этот момент с вершины сквозь несуществующий потолок прорвалась молния, и сабля завибрировала. Гаузен, ощутив прилив сил, обрушился на гвардейца.
Первый же удар пустил трещины по красному доспеху, от второго полетели осколки, а клинок слегка завяз, перед тем, как Гаузен его выдернул, норовя ударить снова.
- Остановись! – закричала Лин то ли Гаузену, то ли гвардейцу, предлагая ему бросить оружие и сдаться.
Противник выпадом попытался проткнуть Гаузена, но юноша увернулся и рубанул с плеча по шлему, а затем изо всех сил ударил в грудь. Лезвие прошло сквозь броню, а ее щитки начали отваливаться один за другим, будто старая чешуя у дракона.
Раненный гвардеец упал и стукнулся головой об пол, расколов шлем окончательно. Тут он потянулся к бедру, рядом с которым лежал оброненный меч. Боясь допустить это, Гаузен пронзил его второй раз. Когда из последних сил гвардеец повернулся на спину, сквозь разбитый шлем все увидели его лицо. Это был юноша, встреченный им в Джакейле - деревне, уничтоженной Настаром по приказу Леканта.
- Харми! – испуганно вскрикнула Лин.
- Лин, я не хотел… - потрясенно вымолвил Гаузен.
- Я знаю, Гаузен, – печально кивнула девушка.
- Хоть все мое тело сковано, и каждая капля крови отсчитывает последние мгновения моей жизни, я свободен как никогда. Наконец-то с меня спало это наваждение, - окровавленными губами прохрипел книзанец. - Прости меня, Линдси, что я поверил не тебе, а тому самозванцу. Он заковал меня в доспехи, которые полностью подчинили мою волю. Или мне хотелось, чтобы так казалось. Теперь я понял, что все мы - лишь обманутые дети третьего мира, потерявшие своих родителей. Мы не знали, чем это может обернуться…
Лжепророк собирает войско, чтобы начать войну за пределами Книзании. Но для меня она уже закончилась…
- Прости, Харми, мы не знали, - провела девушка рукой по волосам, напрочь спутавшимися со свежей кровью.
- Зато знал я, Лин. Глубоко внутри я знал, что ты не виновата, но тебя не было рядом, чтобы объяснить. А я доверился тому, кто обещал вернуть мне их…
- И мне тоже! - пораженно вспомнил Ленон. - Но он никогда не сдержал бы этих слов…
- Это он послал Настара, - попытался объяснить Гаузен напоследок. – Но Настара погубило собственное оружие, которым он уничтожил твою деревню… твою семью.
- У меня нет на тебя зла, спутник Линдси. Оно ушло на те страшные дела против пришельцев, что я совершал по приказанию самозванца… и по воле собственного сердца, которое скоро перестанет биться. Ты сделал то, что был должен. И все что мог. Поэтому у меня последняя просьба… к твоей подруге.
- Там, в моем кармане… - повернул Харми голову к Лин.
Гаузен оторвал латный щиток, к которому недавно тянулся книзанец, и Лин, передав голову юноши Салочке, чтобы не уронить ее на пол, сунула пальцы в штаны и вытащила крохотную засохшую горбушку.
- С тех пор, как ты пропала, я ждал тебя, Линдси, - повторился Харми. - Я мечтал разделить этот хлеб вместе с тобой. Мы пекли его всей семьей. Мой отец Уорквинд делал самое сложное - рыхлил землю. Мой дедушка Квирли сеял зерно, моя младшая сестренка Энита поливала посевы, мой старший брат Озу срезал их, когда подходил срок, мой другой брат Айран молол зерна в муку, потом мама месила из этой муки тесто и добавляла пчелиный мед. Мы сами были как пчелы и жили слаженно и дружно… как единая семья. Мы вместе месили тесто, и ставили его в печь… а я всем им помогал… помогал как мог…