Страница 53 из 74
Интересно, Кирилл так же ощущал болезненное жжение, когда думал обо мне? Как оказалось, ему эти чувства давались очень тяжело. Наверное, он хотел бы от них избавиться. Слишком проблематичными они являлись.
Мое настроение будто подпитывалось мрачной погодой и уже вскоре стало совсем паршивым. Я очень замерзла и промокла. Ощущая дрожь, я побрела в сторону метро и вскоре добралась до подруги, поскольку одной оставаться было невмоготу.
В пятничный вечер в квартире подруги ожидаемо оказалась вечеринка, ну и пусть, лишь бы оказаться не на территории Кирилла, где теперь действительно создавалось впечатление, что обои и мебель хранили мужской запах. Что уж говорить о видео-камере, которая висела под потолком и откровенно подсказывала, что она была поставлена Кириллом. Теперь я хорошо понимала, как Черный узнал про меня и Пашу — видел наш поцелуй возле двери. Видел, как я запрыгнула на Пашу, обвила его туловище ногами. После чего мы, не разрывая поцелуя, касаясь ладонями стены, как ослепшие от возбуждения, наощупь зашли в квартиру и, наверное, по версии Кирилла — занялись там сексом.
Хотелось на время забыть об этом. Хоть немного не думать, отвлечься на других людей, поэтому решила появиться на вечеринке у подруги, но к моему приходу Ира была уже почти невменяема. Пришлось прогонять пьяных ребят по домам, тащить подругу под ледяной душ, потом держать ее волосы над туалетом. В тот единственный момент возникла мысль, что мне не так уж плохо живется, как Ире. А остаток вечера подруга, трясясь от холода, лежала под несколькими одеялами, а я пила вино. Медленно пьянела и почти равнодушно разговаривала с подругой о том, о чем раньше не рассказывала. Обо всем на свете: о Кирилле, о Юле, о побеге, о Паше, об изнасиловании, о слухах, из-за которых покинула родное место.
Поздно ночью я бездумно вертела фужер и смотрела, как кровавая жидкость плещется по его стенкам. Одновременно слушала наставления подруги, которые сегодня ограничивались короткими фразами:
— Все мужики — козлы. Им нужно от нас только одно. Да. И твоему этому Темному тоже…
— Черному! — поправила неправильное обращение и тут же добавила. — Но он не мой.
— Точно. И твоему Черному только секс нужен. Поверь, возьмет еще несколько раз, а потому наскучит и бросит. Кстати, как вариант, дай ему пару раз, и он отвалит. Но ты ведь строишь из себя недотрогу и отталкиваешь, а его это напротив заводит. Из-за твоего поведения половина нашего факультета ставила, кто тебя первым распакует.
— Поэтому я начала встречаться со Стасом, понадеялась, что влюблюсь.
Я не очень слушала слова подруги и, конечно, не собиралась делать так, как она предложила. Так по сути, что мешало Кириллу и дальше меня насиловать, если бы хотел секс? Разве я смогла бы сопротивляться взрослому мужчине? Даже если бы продолжил брать без моего желания, то папа бы его явно прикрыл от полиции, а меня в последующем вполне возможно устранил, как то, что мешало наследнику. Арсений Чернов итак считал меня той, которая рассорила драгоценных сыновей.
В почти бессознательном состоянии, хмельные и уставшие, мы с Ирой легли, наконец, спать, но в тот же момент сонную дымку нарушил звук смс. Как оказалось, со мной намеревался поговорить Паша:
«Я тебя люблю.»
Возникла мысль, что вероятнее всего парень тоже напился и осмелел опять для признания, поскольку я не представляла, что еще можно было делать в пять утра, как не заливать сердечную боль алкоголем.
«Ты в порядке? Добрался к дому? Как твои гематомы?» — я проигнорировала признание в любви, но поинтересовалась здоровьем парня. Из-за того, что Кирилл избил его до подобного состояния, я ощущала чувство вины. Возможно, если бы предупредила заранее Черного о том, что завела парня, то он бы принял спокойнее этот факт? Хотя, вряд ли.
«Со мной всё хорошо. Какой парень не любит драться, если только трус. Я расположился в отеле, поскольку не местный. P.S. Люблю тебя.» — опять признание, от которого зажгло где-то в области груди, а виски с удвоенной силой заныли. Пришлось покрутить головой, чтобы ушей не достигли лживые признания.
Телефон поставила на беззвучный и положила рядом с подушкой, прикрыв глаза и желая заснуть мертвым сном.
Но он был не мертвым, а настолько живым. Реальным. Я ощущала мужской адеколон, запомнила холод ветра и страх и еще кажется что-то странное, что раньше я воспринимала как страх перед парнем, который меня намного старше.
Мне было чуть меньше шестнадцати лет. Первая суббота ноября привычно выдалась грязная и промозглая. Вечером в доме Юли с одноклассниками устроили небольшой праздник по случаю Хеллоуина, нарядились в красивые костюмы, которые с девочками шили из старых домашних тканей на протяжении месяца.
Я была красной шапочкой. Дома у Юли мы смотрели фильмы ужасов, а еще фотографировались, но праздник закончился, и теперь я возвращалась домой. Костюм родителям бы явно не понравился, но успокаивала себя мыслью, что празднование происхоило исключительно в кругу девочек, да, к тому же, пройти по улице от Юлиного дома к моему занимало обычно около пяти минут.
Сегодня на улицах все странно выглядели и я не отставала. Позаимствовала у отца длинный, темно-бордовый плащ с капюшоном, который полностью прикрывал костюм. В две косы вплела красные ленты и перекинула их к себе на грудь. В руках держала плетенную маленькую корзинку и напевала веселую песенку, услышанную по радио, потому что мне было очень хорошо и весело. Ведь вчера мы целый день сидели с Женей за одной партой и разговаривали обо всем подряд.
Временно выпав из реальности, я не только пела но, кажется, даже приплясывала по дорожке и раскачивала в руках маленькую корзинку, правда, без пирожков. Хоть вечер и темный, но я почти всех знала в селе. Бояться некого. Маньяков тоже прежде не бывало.
Но я резко остановилась, едва мою дорогу преградил взрослый парень, а может уже мужчина. Сложно было понять возраст незнакомца. Очевидно только то, что на наших мальчиков или знакомых парней он мало похож. Уж больно широк в плечах и в странной одежде — в темной толстовке с капюшоном на голове и рванных джинсах с цепями на них. А на лице маска из фильма «Крик» — эта уродливая маска, изображавшая лицо испуганного человека; с открытым ртом, откуда должен доноситься человеческий крик; с пустыми глазницами.
Мой путь пролегал строго в сторону парня, но я резко застыла едва увидела уродство незнакомца, замершего в одном положении, словно готового бежать. Застывшая поза говорила о каких-то скрытых намерениях с его стороны. Будто в те секунды незнакомец решал, как поступить со мной. И прежде чем он принял решение, я впилась пальцами в ручку корзинки и закричала от ужаса. Наивно понадеялась, что подруга услышит из окна и узнает мой голос.
Не ожидая разъяснений, я вильнула вправо в сторону стоявших бок о бок многочисленных гаражей. Если поплутать по ним, то можно было обогнуть центральную дорогу и оказаться за моим домом. От быстрого бега и неправильного панического дыхания мгновенно закололо в боку, но я не обратила внимания, а продолжила из последних сил бежать на каблуках. Не успела пробежать несколько гаражей, как меня дернули за одну из кос и утащили в темный угол — маленькое пространство между гаражами.
Свет окончательно померк перед лицом и вызвал ужас. Парень встал около одной из стен гаража, а меня спиной прислонил к своей груди и прижал к явно не «мальчишечьему» телу. Одной ладонью прикрыл насильно мой рот, не давая издать лишнего звука, а второй поддержал мою левую грудь и уверенна ощутил, как панически забилось мое сердце, показывая истинный страх жертвы. Я, уверенная в омерзительных намерениях незнакомца и от ощущения чужих рук на теле, закричала в мужскую ладонь. Одновременно ощутила волну дрожи.
Страшное лицо с маской наклонилось с правого бока и теперь я смогла частично рассмотреть похитителя. Парень что-то зашептал мне на ухо, но от этого становилось только страшнее. Я извиваясь в его объятиях, пыталась вывернуться из сильных рук, а потом, потеряв веру в возможность своими девчачьими силами спастись, начала молить в мужскую ладонь о том, чтобы не насиловал.