Страница 30 из 38
— Сагиа…
Что мне, черт возьми, сказать? Я знал, всегда знал, что это рано или поздно случится. Однако я все равно не был готов к ее осуждению. Я превратился в маленького дрессированного песика, который всеми силами ищет ее благосклонность и обижается, когда она ругает.
Она делает шаг назад и исчезает в двери. Могу предположить, что два трупа у меня за спиной с выпотрошенными внутренностями не придают солидности моей организации, но я все же не такой плохой, каким меня привыкли считать люди.
Я рвусь за ней в погоню, но за дверью сразу же натыкаюсь на нее. Никуда она и не убежала.
— Сейдж…
— Когда ты мне собирался сказать, что ты — чертов дьявол? — Ее слегка дрожащий голос говорил мне о том, что она напугана. Но сильно ли? Скорее, она злится, что я ей не сказал об этом, чем-то, что я и в самом деле дьявол. Она хоть представляет себе, что злится на самого дьявола? Надеюсь, да.
— Сегодня… или завтра.
— Ты разве не должен вообще сидеть на троне в своем подземелье и раздавать приказы?
Она разве не должна с криками убегать от меня или кричать о помощи? Я ожидал все, что угодно, но не это.
— Я не самый главный там… — Я машу рукой в сторону, боясь ей говорить слово на букву А, но потом понимаю, что ад не в стороне, а внизу. И указываю рукой на землю.
— В аду, хочешь сказать?
— Именно в нем. — Поддакиваю я. Не боится, значит не боится.
- Ты там не единственный? — Наконец-то это смущает ее, или пугает.
— Нет. Кроме меня еще четыре дьявола.
— Ух ты… Расплодились. — Шутит она и сразу же откашливается, делая вид, что подавилась. А я-то думал, что должного страха и не получу от нее.
— Ты не похож на… — Она смотрит на меня так, будто бы я должен ей помочь напомнить, кто я.
— На дьявола? — Громче обычного задаю я, и на нас удивленно оборачиваются мимо проходящие люди.
— Именно на него. — Теперь поддакивает мне шепотом Сагиа, нервно поглядывая то в одну сторону, то в другую, не решаясь задерживаться на моих глазах.
— А что ты ожидала увидеть? Черта с рогами, хвостом и трезубцем?
Однако в аду у нас такие личности имеются, но я лучше промолчу.
— Нет… Наверное, нет. Ты просто слишком… — Она смущается, но делает глубокий вдох и выдает:
— Слишком идеальный.
— Вау, буду считать это лучшим комплиментом. Спасибо. — Я улыбаюсь ей, на что она лишь цокает и качает головой.
— Мы можем поговорить в машине. Нам все еще нужно доехать до твоей тети. А время не терпит. — Я хочу побыстрее увести ее с этого места жертвоприношения.
— Хорошо. У меня в сумочке есть ее адрес.
— Идем?
Я смотрю в ее глаза, она поначалу слегка морщится, но потом улыбается и протягивает мне руку. Я приятно удивлен и беру ее за руку. Мы молча выходим из аэропорта, садимся в машину и трогаемся с места.
Я шарюсь по гугл картам в поисках нужной точки назначения. Если я не ошибаюсь, то время в пути еще около девяти часов. Ее ведьмовские родственнички живут в самой глуши Румынии. Я хорошо знаю здешние места — туда не сунется ни один заблудший турист или искатель приключений. И я даже не до конца уверен, сможем ли мы на машине доехать до тех мест, ведь когда я был здесь тридцать лет назад, дорог для автомобилей там не намечалось.
— Так это твоя тайна, из-за которой мы не можем быть вместе? — Она усмехается так, будто бы узнала, что я подрабатываю ночами клоуном.
— Ты хоть представляешь, что мы из разных миров, к тому же, противоборствующих? — Задаю я ей вопрос и вижу, как ее лицо существенно меняется.
— Ты ведьма, а я — исчадие ада.
— Я не…
— Мы оба знаем, что это так. — Перебиваю я ее. — Ты будешь спорить об этом после того, как вытащила меня из ада? А до этого вернула прошлое. Ты серьезно вот? — Я начинаю заводиться.
— Ладно, хорошо. Я — ведьма. Признаю. — Она разводит руки в сторону и закатывает глаза. Упертая девчонка. — Но разве мы должны воевать друг с другом? По мне, так мы почти одинаковы.
— Я бы лучше сказал «убивать». Не удивлюсь, что твои родственники сразу же захотят меня принести в жертву их умершим ведьмам.
Она о чем-то задумывается, чем вызывает во мне желание вскрыть ее мозг и посмотреть, о чем именно. Вместо этого я вежливо спрашиваю:
— О чем задумалась?
— О том, что ты сказал. Что, если я не хочу воевать с тобой? Я хочу просто быть с тобой… — Она поднимает глаза, и меня обжигает надежда произнесенных слов. Именно обжигает. Ненавижу надежду. Она причиняет больше всего душевной боли, когда исчезает. — Несмотря на то, что ты дьявол… — Заканчивает она.
Меня выворачивают ее слова наизнанку. Она приближается к моему лицу, и я примерно догадываюсь, какие цели они преследует.
— Ты не понимаешь… — Выдыхаю я, когда до соприкосновения наших губ остаются ничтожные сантиметры.
— Объясни… — Шепчет она, прикасаясь к моим губам.
Я замираю, наслаждаясь и смакуя разливающийся по венам адреналин. Низ живота начинает приятно ныть, и я пытаюсь вспомнить, когда последний раз я чувствовал ее изнутри. Это было до ее пробуждения. И вот я уже испытываю целую гамму чувств, начиная со злости и обиды, что эта девушка никогда толком не была моей, и заканчивая неким фальшивым удовлетворением, что она, может быть, еще совсем не испорчена черными силами и у нее есть шанс на счастье. Уж очень это сомнительное удовлетворение. Я не обманывал себя так уже давно. На деле я совсем другого хочу. Все-таки, несмотря на то, что я — служитель ада, я все еще остаюсь, прежде всего, мужчиной, имеющим свои мужские слабости. Я искал ее всю свою жизнь не для того, чтобы пожелать ей счастливой жизни и уйти в закат. Если быть совсем честным, то мне нужно было вообще убить ее, как я убил Джози. Потому что этот клан ведьм имеет самые мощные силы. Убивая именно этих ведьм, мы становимся в десять раз сильнее.
— Весь смысл в нашей связи. Чем больше времени ты проводишь со мной, тем сильнее тебя поглощает то, чем я являюсь.
На деле не нахождение рядом уничтожает ее больше, а секс со мной. Но сейчас я не хочу ей об этом говорить. Я боюсь, что мои слова отпугнут ее, но она не двигается и продолжает эту борьбу томных взглядов. Сексуальное напряжение уже достигло своего пика, по крайней мере, для меня. Раньше я справлялся без всех этих человеческих радостей, потому что у меня были выключены любые чувства, а с ней я только и думаю, как смогу коснуться ее и почувствовать. Вот и последствие нашей связи для меня — я очеловечиваюсь, хотя мне это вообще никаким боком не уперлось.
С этими мыслями я случайно отключаюсь.