Страница 55 из 170
- Прошу тебя не сопротивляться. Не хотелось бы портить такое милое личико перед последним выходом.
- Я думала, ты… – осечка. – Не важно. Плевать! – огрызнулась она, хмурясь, и резко села на стул.
Он ожидал подобную реакцию, но все же надеялся, что Алиса будет благоразумна и спокойно отнесется к его словам, ведь она как-то сказала, что готова умереть от его рук. Именно от его, а не от того, кто силком потащил ее в подвал после того, как… услышал о себе ее мнение.
- Ну же, делай, что хочешь! Чего ты задумал? Скажи хоть напоследок, какой образ? – она вдруг ухмыльнулась ядовито и жестко, смотря на Эвра как будто свысока и гордо, не сопротивляясь воле.
«До чего же примитивно», - подумал он. Выдохнув, Эвр вышел из-за стола.
- Знаешь, когда уличный художник пишет портрет тому, что сел напротив него, а после показывает его клиенту, то не каждый клиент рад том, что видит. «У меня лицо не круглое», «А здесь уши торчат», «На меня не похоже» и другие отмазки. Людям не нравится смотреть в свое настоящее отражение, потому что оно, как они считают, не отражают их самих. То, что я выбрал для тебя, ты посчитаешь либо слишком примитивным, либо тем, что на тебя не похоже. Тем более, этот образ ты уже наверняка видела. А теперь пойдем со мной.
Всего полтора месяца назад – а кажется, что с тех пор прошли годы – она была человеком, как все люди. На каждый день, на каждую минуту находилась новая мысль и идея. Свежий, молодой ум был богат выдумками. Они вили изощренные беспорядочные узоры по тонкой ткани жизни. Мелькали там лица, пышные вечеринки, веселье, страсть… Пир этого воображения никогда не иссякал. Это был свободный, свежий ум, живое сердце…
Вольная птица, дышащая свободой, была заточена за решетку. Песни утихли, разум умолк. Но едва стоило приоткрыть эту дверцу, как её крылья вновь расправились. Она была готова к полету, ела с рук того, кто открыл ей заново дверь, но этот человек оказался не тем, кем она его считала.
Теперь она снова была пленником. Тело было сковано привязанностью и страхом, а разум был в плену у одной мысли. Ужасной, жестокой, неумолимой мысли! Она думала, понимала, сознавала только одно: приговорена к смерти!
Гостиная. Полумрак. Алиса покорно легла на диван, вытянув ноги и положив их на подлокотник. Мужчина, с которым она пару минут назад беззаботно болтала о простых вещах, достал из футляра ампулу с желтоватой жидкостью, которая, в свете лампы, была ярче. Мужчина распечатал шприц, открыл ампулу, и жидкость вскоре оказалась внутри смертоносной иглы. Затянув жгутом чуть выше локтя, Эвр нашел голубую жилку, бьющаяся под кожей.
Ее тело не дрожало, а на лице не было ужаса. Бледная кожа напоминала фарфор, но глаза… О, эти глаза горели ярче любого пламени! Алиса смотрела на руки убийцы. Ловкие движения длинных тонких пальцев сливались в единую игру опытного музыканта. А завороженный зритель смотрел неопытным глазом и внимал мелодии. Почему она не бежала? Последний шанс, финальная нота, которая могла бы подарить хотя бы глоток воздуха! Но… Зачем? Зачем все эти попытки, если сердце уже согласно умереть?
- Будет не больно, - сказал Эвр. – Препарат действует довольно быстро, так что никаких мучений не будет. Тело полностью расслабится и тебе захочется спать. – он выпустил пару капель в шприца, после чего взял руку девушки.
- Желаю тебе приятных снов, Алиса, - прошептал он.
«Ангел кровопролития, – подумала Лесс. – Этот ангел приходит к самоубийцам и дарит последние минуты счастья. Им раскрывается все, чего она желали при жизни. А после… Он жестоко убивает их, посылая в ад… Ты… Эвр, ты – тот самый ангел».
Она следила за его лицом. Больно не было, как он и обещал. Игла проткнула кожу, вливая в вену яд. По телу пробежалась волна холода, а после вся кожа наоборот начала греться, словно принимая последние попытки жить.
«Простите, мам, пап. Я виновата… Прости, отец, что я не сражалась. Я устала… И не хочу идти против него. Мне больно…» – она закрыла глаза. Кончики пальцев начали неметь, да и они словно и не нужны уже были. Глаза покраснели, наполнились водой, но ни одна слеза не упала с ресниц.
Нет, это не было ненавистью. Не было презрением. Просто в душе, несмотря на смирение, теплилась надежда на иной исход. Ведь столько произошло, столько было сказано… Это не может же быть просто так! Или же… Он и вправду подарил ей счастливый итог, и умирать-то не так больно, но неизвестная черта пугала пуще.
– Спасибо, – внезапно сказала Лесс дрогнувшим голосом. – Я рада, что встретила тебя.
Пара секунд, и темный омут окутал мозг. Тьма сгустилась под веками, по телу пробежала дрожь.
– Эвр… Мне страшно, – пролепетал уже ослабший голос, сопровождаемый затуманенным взглядом, который уже и не видел четко образа своего убийцы. По щеке, словно по протоптанной дорожке, скатилась слеза. Ресницы сомкнулись, оставляя её в полном одиночестве в неизвестном никому мире.