Создатели

Гаситель Фонарей встал со скамьи, уступая место рядом с Костей девочке. Мужчина вернулся к кустам, где оставил свою рабочую лестницу, замаскированную в листьях. Он попрощался с рыжеволосой девочкой и парнем лет двадцати пяти, который, на его взгляд, так сильно отличался от всех в этом городе, что пробуждал своим присутствием интерес. После этого Гаситель Фонарей вернулся к работе.

Костя обратил внимание на осанку и легкий шаг мужчины, еще раз удостоверившись в молодости. Гаситель Фонарей был немногим старше его самого, но всем своим видом создавал образ человека, измученного жизнью и работой, человека одинокого и даже отчужденного.

– Почему ты сидишь в парке? – спросила Лоти, пока Костя провожал своего недавнего собеседника взглядом до дальнего фонаря аллеи.

– Я хотел подумать, – парень опустил взгляд на красный листочек в руках у девочки. – Старик порой так непонятно рассказывает.

– Все не так сложно, как ты думаешь.

– Тогда, может, ты сможешь мне объяснить, как и почему я попал в этот мир?

– Нет, это не по правилам. Я знаю только правила, и они очень простые. А ты своим появлением нарушаешь все правила, поэтому я не смогу ответить на этот вопрос.

– Простые, значит.

Костя убрал руки в карманы, нащупывая салфетку. Он закрыл глаза, перебирая пальцами сложенные листочки. Этот клочок бумаги будто грел его, на мгновение расслабляя нервы и принося в голову только легкие мысли. Мысли, от которых ему хотелось в тепло, под солнце, подальше от этого тумана.

– Правда, – в Костины мысли влез голос Лоти, – прекрасно осознавать, что в этой книжечке, – она достала томик стихов и сейчас перелистывала страницы, – хранятся целые миры. Ее даже можно назвать носителем миров, – гордо заключила Лоти.

– Таких носителей пруд пруди, зайди в книжную лавку, куда ни плюнь носитель мира.

– Но ведь это прекрасно. Чем больше миров, тем дольше будут существовать души, тем дольше просуществуем мы с тобой, – Лоти мечтательно обнялась со своей книжкой.

– Какая философская мысль, – Костя на мгновение даже призадумался, но тут же бросил эту затею. – И все-таки мне кажется, это перебор. Мир может прятаться в голове каждого второго прохожего, и остается с ужасом предполагать, что это за миры. Если рассуждать философски, то кто знает, куда мы попадем после смерти с такими носителями, – Костя махнул в сторону случайного прохожего, явно не вызывающего положительных эмоций.

– Зря ты так.

– Почему? Ведь даже твоя маленькая головка может быть носителем мира, – Костя улыбнулся, собираясь для наглядности погладить Лоти по голове, но не стал этого делать.

– Ты неправ, далеко не каждый может быть создателем. Что-то придумать – это одно, а собрать в голове или на бумаге целый мир – совсем другое. Старик хоть и сказал, что одной строчки достаточно, но это единичные случаи, скорее, даже исключение из правил… как ты.

Косте не нравилось быть исключением, но кем или чем он являлся на самом деле, парень не знал. В намерении еще немного посидеть в одиночестве, он напомнил Лоти, что та должна идти по поручениям, которая ей дала мама. Как и рассчитывал Костя, это сработало, и Лоти действительно побежала, кажется, на рынок.

Он же закрыл глаза, тяжело выдыхая, чтобы расслабить напряженные мышцы. Но это оказалось бессмысленной затеей. Костя не хотел никого слышать, не хотел, чтобы туман его касался. Он в принципе не желал находиться в этом мире. И Костя бы никогда не открывал глаза, греясь теплом, которое исходило от кофейного изображения на его салфетке. Но в какой-то момент молодой человек понял, что и с закрытыми глазами он видит лавочку, кусты аллеи, на которой теперь практически не было людей. И, что более важно, туман, окружающий его, сейчас не был тяжелым и враждебным, а скорее походил на легкую дымку. Костя прекрасно понимал, что не спит. Он лишь не мог разобраться: это воображение, выйдя из-под власти, рисовало его мысли, или в сознание стремился просочиться чуждый мир.

Все краски размылись. Плитка аллеи, скамеечные доски, листья и даже прохожие состояли из расплывающихся акварельных мазков. Перед глазами или, вернее сказать, в сознании оживал написанный кем-то пейзаж. Почему-то Костя точно знал, что не он автор этих мазков, не он разводил акварель и смешивал цвета, не он опускал кисть на белый лист бумаги, хотя помнил, как все это делается.

Теперь Косте стало понятно, почему исчез туман, его закрасили, он впитал нежную водянистую акварель и растворился в несложных узорах. Кто же растворил солнечный свет в тумане? Кто заставил Костю почувствовать тепло? Возможно, это был Старик, других создателей он в этом мире не знал. Но Старик не художник, и вероятнее этот пейзаж в его сознании нарисовал другой создатель.

Костя глубоко дышал, наблюдая, как красочные размывы текут по ворсистому воздуху, будто по холсту, и проникают в его легкие. Он даже подумал, что расплывы краски похожи на волосы девушки, которую он встретил на входе в парк. Быть может, эти волосы творят волшебство, быть может, она ведьма, ведь Старик в своей книге мог написать все, что угодно.

Но одного мгновения хватило, чтобы понять, что девушка с радужными волосами здесь ни при чем. В конце аллеи из растворенных опавших листьев и мазков солнечного света появился силуэт. Краем глаза Костя видел, что все прохожие, окружающие его, размываются сухой кистью, превращаясь в ветки голых спящих деревьев. В какой-то момент Костя подумал, что он следующий, что вот-вот и его сотрут с этого холста. Но прикованный взглядом к обнаженному силуэту в конце аллеи, Костя неосознанно отодвигал на второй план все тревожные мысли.