Создатели

Бьюик был фиолетовый и снаружи, и внутри. Ноне из-за этого он казался особенно сладким и воздушным. В семь часов утра она сидела внутри, сжавшись в комочек, и солнце, бившее в лобовое стекло, резало ей глаза. Машина стояла в одном из таких мест города, где еще был чистый воздух, шелестели несгоревшие листья, и даже трава пахла травой, а не жженым сеном. Здесь было хорошо и тихо, особенно в этот час. Ветер срывал с веток цитрусовый мятный аромат, Ноне казалось, что так пахнет здешняя роса.

Она поежилась – было холодно – и по привычке ткнула кнопку обогревателя. Раздался щелчок, но ничего не изменилось, в машине наверняка не было бензина, и, скорее всего, не было даже двигателя. И если на то пошло, то этот огромный старый бьюик стоял без колес, опершись на столбики кирпичей.

Дверь хлопнула, отчего Ноне пришлось открыть глаза. Рядом с ней на переднее сидение сел Кладовщик, протягивая ей стакан с водой, от него шел пар.

– Только молчи, – прохрипела Нона.

Солнце продолжало бить в лобовое стекло, но девушка всеми силами и мыслями его не пускала в свое сознание. Холодные колени упирались ей в щеки, а на икрах топорщились маленькие волоски. Нона, выпив воду, задремала, она бы уснула, но ее кресло, да и всю машину, периодически трясло. Она вновь открыла глаза, заметив, как каждое мгновение дергается стрелка на приборной панели, будто где-то вдалеке шагал великан. Девушку эта мысль позабавила, и она улыбнулась.

Но предполагаемые шаги становились ближе, а дрожь маленькой стрелочки все сильнее. Девушка опустила ноги с сидения и даже привстала, чтобы посмотреть, что же происходит по ту сторону «сладкого» фиолетового бьюика.

– Это протест, – ответил Кладовщик на немой вопрос девушки.

– Какой еще протест?

– Кажется, сегодня протестуют, – мужчина почесал подбородок с прилично отросшей щетиной, – защитники природы.

– И чего они хотят? – Нона села обратно на сидение, поджимая под себя одну ногу.

– Это я уж не знаю.

Грохот приблизился почти вплотную к ним и на мгновение затих. На улице не было ни души, не было толп чего-то требующих людей, не было громких лаконичных плакатов, и никто не выкрикивал лозунги. И как только это мгновение тишины прошло, все деревья, абсолютно все, стоящие вокруг машины и даже в дальних окрестностях от нее, встрепенулись, поднимая ветки вверх – с хрустом и надрывом – и одним махом с оглушающим ревом сбросили с себя зеленые листья. От этого машина вновь завибрировала и даже, кажется, подпрыгнула на своих кирпичиках так, что Ноне пришлось ухватиться за дверную ручку. Красивые зеленые листья, сверкая на солнце, закружились в воздухе, устилая дорожки зеленью.

– Как это возможно? – ахнула Нона.

– Химикаты, – ответил Кладовщик, – они впрыскивают их в почву.

– Странный протест со стороны защитников… природы.