Страница 131 из 141
– Если я не дождусь вас на мосту, то вернусь в квартиру, – с этими словами он скрылся в тени зданий.
Костя оглядел подворотню – здесь был тупик. И если их настигнут на этом месте, то бежать будет некуда. Толпа прошла мимо, но все еще были слышны возгласы и крики, будто на улицах проходил какой-то митинг, а не охота за вирусом, напавшим на существующую реальность.
Было решено покинуть укрытие и вернуться в квартиру, чтобы оставить там Лоти со Стариком. Помрачневшие улицы охватывал напряженный гул разгневанной толпы, и нельзя было разобраться, с какой именно стороны доносится шум. Лоти взвизгивала от каждого шороха из кустов, понурых частных домов и огороженных садиков. Костю же только сейчас начал пронизывать страх, никогда так явно он не чувствовал себя добычей. Лоти и Старику ничего не угрожало, но, по большому счету, Костя сомневался, что при случае толпа их не затопчет.
Они вышли на широкую улицу, оставалось пересечь дорогу, и будет дом Старика с парком и газетным киоском. В этот поздний час, как ни странно, движение на дороге не было оживленным, а из людей Костя заметил лишь группу ребятишек детсадовского возраста, которая под предводительством вожатого переходила эту самую дорогу. Ему вспомнился сразу мальчишка, что кинул камень ему в голову, и потому притормозил, останавливая Лоти и Старика. Но дети выглядели обычными, а взрослый мужчина-воспитатель, казалось, заботился лишь об их сохранности, не выказывая признаков враждебности к Костиной персоне. Но нельзя доверять стариковскому миру.
Группа детей благополучно пересекла дорогу и совсем скоро поравнялась с Лоти, Стариком и пришельцем. Потому Костя вжался в изгородь и замер, он даже не дышал. Мальчишки и девчонки, увлеченные своими детскими разговорами, проходили мимо, взявшись, как положено, за ручки. И Костя расслабился, но вот резкий толчок Старика его отрезвил. Вожатый неожиданно подался в их сторону, натыкаясь на пожилого мужчину, и замешкался.
– Скорее, идем, – Старик оперся на Костю.
Они вынуждены были опять бежать, и промедление нападавшего дало хорошую фору. Но все же пришлось углубиться во дворы, чтобы сбить со следа. Лоти неслась впереди, показывая дорогу, а Костя тащил на себе Создателя.
– У вас идет кровь, – Костя остановился, когда они вышли из дворов, оказавшись на студенческом стадионе – слишком открытая площадка, чтобы ее пересекать.
– Этот мужик пырнул меня разбитой бутылкой, – Старик запыхался.
– Как?! – Лоти переменилась в лице.
– Вы закрыли меня собой, – Костя получил в ответ легкий кивок. – Зачем? – он знал ответ на этот вопрос, но слова вырывались сами собой, будто без них никак нельзя в такой ситуации.
– Мой мир умирает, мне все равно уходить. А у тебя впереди столько вариантов будущего, еще столько несозданных миров. В тебе сидит не простая душа для массовки, которая надеется, что ей найдется место в чьем-то чужом мире. Ты способен создавать и когда-нибудь станешь творцом.
Старик показал на газон, которым было застелено футбольное поле посередине стадиона. И Лоти помогла отвести Создателя на траву. Пожилой мужчина с еле заметной радостью, что можно заметить лишь в уголках губ, опустился на землю.
– Благодаря тебе я закончил свою книгу. Ты ее уже видел? – и, прежде чем Костя успел что-то ответить, добавил: – Ты многое для меня сделал на самом деле, – Старик грустно улыбнулся, – и я бы хотел попросить тебя еще об одном, но боюсь, из моих уст эта просьба будет звучать цинично.
– Просите, я, конечно же…, – Костя не успел закончить фразу.
– Спаси ее, – Старик притянул к себе парня, – иначе она будет обречена проживать эту жизнь снова и снова, – Создатель придвинулся еще ближе и прошептал последние свои слова, на которые Костя лишь кивнул и выпустил создателя этого мира из рук.
– Что он сказал? – поинтересовалась Лоти.
– Он попросил оставить его здесь и наблюдать за зрелищем на приличном расстоянии.
Газон после полива был еще влажным, поэтому девочка, осторожно ступая по траве, пошла в сторону трибун и не стала задавать никаких вопросов. У Старика всегда на все были свои причины и мысли, несхожие ни с чьими другими, и не Лоти оспаривать его слова или подвергать расспросам. Девочка лишь оборачивалась каждые пять шагов и смотрела, не умер ли еще Старик. Она знала, что время пришло, ведь сюжет не переписывается в конце книги, но ее сердце все равно с горечью сжималось.
– Он ведь сказал тебе что-то другое, правда?
– Сейчас это не имеет никакого значения, – ответил Костя, пропуская девочку на скамью в самом верхнем ряду трибун.
– А знаешь, он ведь не написал, когда умрет, говорил лишь, что смерть придет от бутылки, – Лоти села на холодную деревянную лавочку с облупившейся краской. – Так бывает со второстепенными персонажами, автору достаточно иметь что-то ввиду, чтобы исход в итоге стал неизбежным. Ни одного слова в книге не было об этом дне и о том, как умрет Старик, – голос девочки изменился, наполняясь напряженными сдавленными нотками, – он мне сам рассказал, ведь если что-то было придумано, если мысль закралась в голову, от этого уже не уйти.