Иланг-иланг

   Как ни старалась Дивьяни, их адвокат, в праве на эвтаназию Итану отказали. Это была уже вторая апелляция, но решение суда - теперь уже в столице штата - оставалось неизменным. То, о чём они просили, противозаконно. Как будто жизнь приравнивается к имуществу, которым можно пользоваться, но нельзя продать. Самоубийцы совершают незаконную сделку.

   Итан смотрел на матовую, плотную, но лёгкую, как кашемир, воду и думал, как кстати было бы, незаметно отделившись от толпы, укрыться этим саваном и почить с миром. Достаточно пары шагов - и упасть в реку. Но сделать этого он не мог. Уже четырнадцать лет он не мог сделать ни единого шага: несчастный случай оставил его парализованным. А вместе с позвоночником как будто сломался стержень самой жизни, и всякий смысл постепенно вымывался из неё, как песок из берегов Мандови.

   София тоже смотрела на воду и, облокотившись на спинку кресла своего спутника, отдыхала морально и физически после тяжёлого дня. Она не понимала, зачем Итану эти заведомо бесплодные сношения с законодательством, когда рядом есть она, София, которая всегда готова помочь без всяких формальностей. Прямо здесь и сейчас. Одно движение - и столкнуть его в воду. Всего одно слово, одна просьба. Но нет - видимо, он не до конца ей доверяет. Чувство обиды терзало Софию до, после и во время заседания, в перерыв она даже звонила пожаловаться Аише. Но Аиша была на вызове и не смогла выслушать подругу. Но позвонила Девике, а Девика позвонила Софии, но как следует всё обсудить они не успели: перерыв уже закончился.

   В общем, они возвращались из Панаджи в мрачном молчании, погружённые каждый в свои мысли.

   "Хорошо, что она меня ни о чём не спрашивает, - думал Итан. - В отличие от Дивьяни".

   "Хорошо, что он не срывается на мне, - думала София. - В отличие от моего бывшего".

   Бывший муж Софии был человеком очень жёстким. И чёрствым. Но в конце концов оказался ей по зубам. Она и здесь что-нибудь придумает.

   Дивьяни, не просто адвокат, а старый друг, наверное, опередила их, приехав на Дивар предыдущим паромом, и ждёт их возвращения, сидя на кухне с Марией и сетуя на несправедливость. Но обязательно что-нибудь придумает.

   София предпочла бы обойтись без неё.

   Но не хотела ссориться.

   Закат ещё не спускался, но небо постепенно окрашивалось в тёплые цвета, пропитываясь краской до самой кромки воды у горизонта. Воздух становился гуще, пока не разбавленный вечерней прохладой. Все голоса звучали приглушённо и близко.

   На берегу собирались туристы.

   Какая-то парочка зашла по колено в воду и принялась играть в волейбол кокосовым орехом.

   В результате ожесточённой борьбы кокос уплыл от игроков и скрылся под причалом. Не долго думая, девушка, с криком "Артурчик, ты придурок!", нырнула под доски. Она кричала ещё что-то, но плеск воды и гудок приближавшегося парома заглушали её голос.

   Народ забеспокоился, как бы её не затянуло под винт, и не захлебнулась ли она под причалом, ведь такие волны поднялись, но экстремалка выплыла - с расколотым надвое орехом - и как ни в чём не бывало вернулась к своему возлюбленному. Который как ни в чём не бывало ждал её по колено в воде.

   Ворча, что русские туристы совсем оборзели, местные поднимались на палубу.

   - Только не говори, что ты им завидуешь, - сказала София.

   - Нет, я жалею, что этот орех не попал мне в висок.

   - Почему-то я не удивлена.

   - Ещё скажи, что ты этого ждала.

   - Так, я счас плюну и уйду.

   Угроза осталась угрозой, потому что паром уже отчалил.

   Итан действительно завидовал иностранной парочке: они были здоровы, свободны от условностей и беззаботны.

   София тоже поймала себя на том, что завидует русской девушке: та могла запросто сказать мужчине, что он придурок.

<p>

***</p>

   Артур и Оксана поднялись в свой номер и дружно упали на кровать. Они целый день слонялись по базару, смотрели фокусы Ахмада, накупили целую корзину фруктов и пошли на пляж. Там искупались, поигрались в волейбол кокосом, разбили его нафиг, поругались, помирились и поняли, что насегодня хватит.

   Сейчас, на мягкой постели, они почувствовали, как были правы, что не поехали дикарями и не упали на хвост своим собратьям-йогам, которые собирались разбить где-то в долине реки Зуари палаточный лагерь. Их, конечно, приглашали, но Артур заявил, что ровно месяц не желает вспоминать о чакрах и асанах, потому что у него отпуск. Тем не менее он выбрал именно Индию... ну, потому что это Индия, другой такой нет и не будет. Его всегда сюда тянуло, и он поддавался этому соблазну не единожды. Так что в этой гостинице его уже знали и помнили. Правда, он поначалу боялся, что Оксане трёх звёздочек покажется недостаточно, она же привыкла к роскоши, но с недавнего времени она исповедовала нестяжательство и оценила уютный и чистый номер.

   Они заговорили было о том, чем бы поужинать, но по ходу дела вспомнили камасутру и напрочь забыли о еде.

   Потом Артур ушёл в душ, а Оксана села на подоконник ждать своей очереди и ела немытый манго.

   У горизонта небо было розово-сиреневым, а выше - фиолетовым и сизым. На этом фоне чётко вырисовывались силуэты облаков, деревьев и домов, будто вырезанные из бумаги или нарисованные в фотошопе. Как в театре теней, сидящая на пне сова расправила крылья и взмыла в воздух. В когтях у ней болталось, как тряпочка, тельце несчастной жертвы.

   Но птица летела не вдаль, а к окну - и скоро Оксана увидела, что между крыльев обретается не совиное тело... Наверно, она спит, и от переутомления ей видятся кошмары...