Страница 4 из 38
С тем большей нежностью и сочувствием Елена смотрела на Хоакима.
Хоаким же, вместо того чтоб развлечь спутницу рассказами о морских приключениях, беспрестанно давал ей наставления, как вести себя при дворе. Юная герцогиня уже готовилась разочароваться в этом кавалере, но порою его замечания веселили девушку:
- С доном Альба связываться не советую: в нём столько спеси. Кичится, что в его роду ни капли сарацинской крови, но почему-то упорно скрывает половину фамильных портретов... А вот с его супругой можете сойтись, она изначально всегда дружелюбна - разве что вы наступите ей на любимую мозоль. Поэтому будьте предельно вежливы, и она вас полюбит.
- Вы уверены, что с ними вообще стоит иметь дело?
- Иметь дело стоит со всеми - хотя бы ради того, чтобы узнать получше людей, с которыми будете видеться каждый день.
Этот довод был разумен, и Елена стала слушать внимательнее.
Она готова была во всём доверять своему провожатому, только одно странное событие - даже не событие, а момент - привело её в изумление.
Однажды, на подходе к постоялому двору, она увидела, как Хоаким спешился и сосредоточенно копался под копытами своего коня. Она подумала сперва, что он вытаскивает камень, и успокоилась, но отворачиваясь, уловила краем глаза, что он подносит ладонь ко рту. Навряд ли он уронил что-то вкусное, чтобы не побрезговать подобрать с земли. Гордость испанского дворянина, даже в первом колене, не позволит опуститься до подножного корма, успела понять Елена за своё недолгое пребывание в этой стране.
Елена вспоминала, по какой причине человек может есть саму землю, но кроме клятв и братания ничего на ум не напрашивалось. Нужно будет спросить у своих.
Пока девушка сочиняла объяснение своему вопросу, пытаясь обойти внезапный и слишком уже пристальный интерес к мужчине, дон Альварес нагнал паланкин как ни в чём не бывало и посетовал, что обронил перстень прямо под ноги коню и тот чуть не лягнул собственного хозяина по лицу - настолько ему не понравился обыск.
- Он вас не задел? - обеспокоилась Елена.
- Признаться, немного задел. Но уже не больно... Да, я хотел вам ещё посоветовать, если позволите: обзаведитесь секретарём.
- Но я умею читать и писать.
- Этого требует мода. Я тоже владею грамотой, но поддался течению, - Хоаким указал себе за спину - на оседлавшего ослика юношу в полосатой накидке, с ларцом для писем под мышкой и скромным скарбом у седла. - По крайней мере, кто-то будет содержать в порядке старые бумаги - тоже польза. Но вам лучше нанять женщину, а если мужчину - то почтенного старца. А то, знаете ли, поползут слухи.
Елена закатила серые глаза:
- Господи! Я племянница суверенного герцога. Я дочь супруги-консорта немецкого короля. И не абы какого немецкого короля, а самого императора. Я младшая сестра императора Максимилиана. Я родная тётка Филиппа Бургундского. Я племянница английской королевы. И я не могу сама распорядиться собственными пером и чернильницей!
- Увы, здесь всё не так просто. К тому же, здесь вы в первую очередь фрейлина Её высочества.
Да, нужно было просто напроситься в гости. Всей семьёй. Тогда бы никто не посмел, сожалела про себя Елена. Но от гостей ни на шаг не отходила бы толпа придворных и показывала бы им только то, что положено видеть гостям. А фрейлина - почти как прислуга, никто и внимания не обратит...
В Толедо определённо были совсем иные порядки, нежели в Саарбрюккене. Если герцог Иоганн старался принять гостей как можно быстрее - безусловно, дав им время отдохнуть с дороги, - потому что как знать, вдруг у гостей неотложное дело? - то в Толедском замке ей уготован был вечный покой, пока Его величество Фердинанд с Её величеством Изабеллой не соизволят отвлечься от важнейших дел короны на аудиенцию. Комната, которую ей отвели, разительно походила на склеп, и Елена заподозрила, уж не намёк ли это.
Ожидание приходилось коротать в обществе своих фрейлин и служанок. Видеться с Хоакимом было неприлично, а познакомиться с кем-то ещё оказалось невозможно, потому что все ждали увидеть, как отнесётся к новой родственнице Его величество.
Наконец король и королева приняли её и даже выглядели доброжелательно. Они расспросили, как Елена добралась и как ей понравились Валенсия и Толедо. Несмотря на скрытое требование похвалы, ей всё-таки уделили внимание. Племянник же, от которого она ожидала хотя бы смутных воспоминаний о детской дружбе, сказал, что никак не ожидал её приезда, и просил впредь предупреждать о визитах. А это означало, что постоянно жить при дворе она не будет. Инфанта надменно молчала, перебирая лилейными пальцами хрустальные чётки... Завладеть ими - и больше не жалеть о грубом приёме. Елена решилась явить ловкость и хотела на прощание поздравить молодых с грядущей свадьбой. Поздравить тепло, по-родственному, приблизившись и взяв за руки - и нитка бус скользнула бы ей в рукав, и никто бы не заметил пропажи. По крайней мере, заметили бы не сразу, потому что отводить глаза она хорошо умеет. Это было первое, чему научили Елену старшие братья - чтобы она могла преспокойно шалить под носом у взрослых.
Но Хуана гневно отшатнулась от наглой невоспитанной нахалки, а Филипп вообще оттолкнул её руки.
Хоть наступающие слёзы уже жгли глаза, Елена нашла в себе силы гордо вскинуть голову и царственно покинуть этот замок.
Она выехала верхом, оставив подаренный паланкин и не известив Хоакима. Но, видно, кто-то сделал это за неё, потому что у городских ворот её нагнала пёстрая процессия во главе с мориском.
- Что-то королевское семейство скупо на гостеприимство, - начал он без предисловий, поравнявшись с дамой.
- Вы всё это время тоже были при дворе? - спросила она после некоторого молчания.
- Нет, у меня дом на окраине города: я довольно часто езжу по делам в столицу и всегда останавливаюсь там.
- Хорошо вам, - Елена усмотрела в этих словах хвастовство. - А я как будто в тюрьме отсидела.