Страница 30 из 32
В своих покоях он тут же расположился на отдых и велел Малику - пока он вздремнёт час-другой - устроить новую наложницу на женской половине.
- Отныне мне быть смотрителем гарема? - сглотнул слезу Малик, весь воплощение уязвлённого самолюбия.
- Но кому мне доверить столь важную должность? - Ранвир дотянулся с ложа до его руки и увлёк к себе. - Кто ещё устоит перед женским коварством? Кто сможет защитить моих женщин не хуже, чем я сам? К тому же, должность смотрителя гарема гораздо выше, чем просто слуги.
- Я понимаю, - потупился юноша. - Но я хочу быть рядом с вами. Я боюсь, что женщины разделят нас.
- Ты уже рядом со мной, - улыбнулся Ранвир и притянул Малика к себе, заставив лечь. - Никто не отнимет тебя у меня, а меня - у тебя...
Малик послал ему стыдливый взгляд из-под ресниц и устроился головой на плече Ранвира.
Он выполнил приказ царя, и пять северянок с радостью приняли Чани в свою компанию. Она рассказывала им байки из жизни на суше, и девушки ахали и отказывались верить, что воду нужно специально доставать из-под земли через колодец или из канала и специально поливать сады, иначе земля потрескается от засухи.
Правда, в ближайшие месяцы засуха не грозила долине Инда: начался сезон дождей. Вероятно, для людей эти ливни излишни, если заставили покинуть город, но наги восхваляли погоду. По крайней мере, Дамана вернулся из Ганга в прекраснейшем настроении. Конечно, он был поражён, узнав, какая судьба постигла Мохенджо-Даро, но успокоился, когда услышал, что горожане успели покинуть город. С загадочной улыбкой сообщил он, что двое горожан покинули столицу Ганга, чтобы на время найти приют в Шакти - и привёл в царские покои... Мехрунису и Карну.
В причёске Мехрунисы пылала алая полоса синдура, но в остальном она была всё та же - юная, нежная, милая и смешливая, с задорными ямочками на щеках и лучистыми золотыми глазами.
Карна буквально раздувался от гордости, что обладает такой красавицей, и Ранвир представлял его не со змеиным хвостом, а с павлиньим, и это его веселило.
Но он изобразил радушного хозяина.
Гости знали о предстоящей свадьбе Викрама и Канди и собирались остаться на праздник. Ранвир не видел причины отказывать.
Дамана с плохо скрываемым удовольствием наблюдал, как Ранвир пытается скрыть свои смешанные чувства. И пока Мехруниса с мужем поспорили из-за какой-то мелочи, передал царю письмо от Сурьявармана.
Правитель Ганга благодарил приёмного сына за то, что в должный срок в должном размере собрал дань, но упрекал за холодность.
"Клянусь нандакой Кали, топором Ганеши и священными водами нашего дома, что ни в чём не повинен перед тобой. Тебе уже известно, что два государства воевали, но не известна причина войны. Разве благополучие целого народа не дороже жизни одного нага?"
Где-то он это уже слышал.
"Махарани Зухра умоляла свою сестру, мою жену, о помощи. Джамиль собирался разрушить её родной город и выгнать всех жителей за плотину, а это равносильно гибели, как ты уже знаешь. Как дочь раджи, она хотела защитить своих родителей и подданных, она умоляла супруга явить снисхождение, но он отказывался слушать, уговаривала визирей и полководцев, но все они боготворили Джамиля и не собирались идти против его воли. Тогда она тайком отправила письмо сестре, а та уже просила помощи у меня от её имени".
- А в чём так провинился этот город?
- Они отказались снаряжать войско по его приказу, потому что те дни выпадали на праздник Дивали. Джамиль чтил других богов и другие праздники и посчитал их отказ мятежом, - объяснил Дамана.
"Боги не простили бы моего равнодушия, - продолжил читать Ранвир. - А я не простил бы себя, если своим бездействием заставил бы Лиласвати наблюдать гибель родных. А вина Зухры лишь в том, что она не подчинилась мужу, и она искупила её сполна - собственной жизнью и жизнью своего потомства".
А они взяли единственного оставшегося в живых ребёнка и воспитали в своих обычаях, чтобы он не смог отомстить, даже если узнает всю правду. Особенно если узнает всю правду. Удобно, нечего сказать.
"Наверное, ты ненавидишь меня - и можешь ненавидеть хоть всю жизнь, но я не желаю вражды, и пусть жар твоей ненависти даст хоть тысячу искр - я не стану раздувать из них пламя. Я всегда буду любить тебя как родного сына, что бы ты ни совершил, чью бы сторону ни принял. Мои руки качали твою колыбель - и никогда не смогут направить на тебя оружие. Возможно, когда у тебя будут свои дети, ты поймёшь меня, а пока просто запомни эти слова".
Ранвир отвернулся к окну, чтоб не видели гости, и потёр глаза.
"Мы узнали, что тебе одиноко и неуютно в новом доме - и знаем хорошее средство, как излечиться от одиночества. Тебе пора уже подумать о женитьбе, и мы с Лиласвати готовы помочь тебе с этим и выбрать невесту".
Что?!
Они хотят окончательно поломать ему жизнь?!
Он, конечно, сможет развестись, но когда жена вернётся в родной Ганг - не оберёшься скандала. Если снова не дойдёт до войны...
Так. Нужно срочно жениться здесь. Тогда в глазах Сурьявармана и Лиласвати он будет связан узами единственного брака и не способен взять жену, которую они ему преподнесут...
Ранвир извинился перед гостями, что вынужден на время их оставить. Дамана понимающе кивнул. Мехруниса и Карна ничего не заметили, поглощённые ссорой. Подумать, какой сварливой сделалась его сестра... А ведь на месте Карны мог сейчас быть он, Ранвир...
Сжимая в руке злополучное письмо, царь Инда поспешил за помощью к Канди. Ведь в столь щепетильном вопросе нужен был женский совет.
Канди примеряла свадебные украшения и, погружённая в свои мечты, очень испугалась, когда к ней влетел Ранвир и жалобно протянул дощечку с письмом из Ганга.