Страница 8 из 1315
— Ты прав. Повлечёт. Если кто-то знал бы, что ты — вообще никто. А так, ты — безвестный дворянин, который по воле случая тут гостил до их приезда. Твои ранг и статус неизвестны, и ты уже заселился до их появления. Будет грубостью переселить тебя, если только ты — не какой-нибудь деревенщина без положения в обществе.
К этому моменту он самодовольно ухмылялся, глядя на меня.
— Я и есть деревенщина без положения в обществе.
— Я это знаю, ты это знаешь, но больше об этом не знает никто, — ответил он.
— Почти все, кто живёт в этом замке, знают меня!
— Я вчера вечером поговорил с Матерью. Она согласилась, что на эту неделю ты — Мастер Элдридж, учёный и дальний родственник. Никому не нужно знать ничего больше, и она позаботится о том, чтобы все подыгрывали.
— А что слуги? — спросил я.
— Высокородные люди не разговаривают со слугами, — сказал он аристократичным тоном, и слегка закинул голову назад. — К тому же, я им тоже уже дал знать, для верности, — подмигнул он мне.
После этого я сдался. Я знал Марка достаточно долго, чтобы осознавать, что его было невозможно отговорить от его сумасбродных замыслов, если он всё для себя решил. Я лишь надеялся, что всё не обернётся скандалом. Мы немного поговорили, и запланировали начать поиски в библиотеке тем же вечером, после ужина. Когда мы всё обговорили, он оставил меня, и комната оказалась в моём распоряжении, поэтому я сразу же лёг вздремнуть. Вынужден был признать, это была самая удобная кровать, на какой мне когда-либо приходилось спать.
Через какое-то время я проснулся — кто-то стоял у кровати. Мысли у меня слегка путались, и мне потребовалось немного времени, чтобы вспомнить, где я. Оглядевшись, я осознал, что на меня со слегка смущённым выражением лица смотрит какая-то девушка:
— Сэр, если вы не против встать, ужин будет подан через полчаса.
Я сел, всё ещё с туманом в голове, и постарался собраться с мыслями. Я снова бросил взгляд на горничную. У неё была здоровая, скромная красота, которая редко у кого бывает. Мягкие карие локоны ползли вниз по её тонкой шее, обрамляя тонкое лицо со слегка розовыми щеками. Тогда-то я и почувствовал себя глупо, потому что я её знал!
— Пенни! Что ты здесь делаешь?
Её имя было Пенелопа, но в городе мы все знали её как Пенни. Она была дочкой бондаря, и одной из самых популярных девушек в Ланкастере. Хотя ни один парень ей пока не приглянулся — её прозорливость не уступала её красоте.
— Прошу прощения, сэр — я поступила на службу в хозяйство Герцога лишь прошлой зимой.
Она кротко опустила взгляд. Пенни, которую я знал, была какой угодно, только не кроткой; благожелательной — да, милодушной — определённо, доброй — обычно, но не всегда.
— Ты уже два раза произнесла «сэр», Пенни, произнесёшь ещё раз — и я расскажу Леди Дже́невив о том, кто несколько лет назад крал её розы.
Когда нам было примерно одиннадцать, мы с ней играли в саду позади донжона. Её светлость, Герцогиня Ланкастера, или Леди Джинни, как мы её знали тогда, содержала прекрасный цветочный сад. С нами был Дориан, и когда Пенни предложила нам украсть для неё несколько роз, я подумал, что он умрёт от страха. Дориан даже тогда был очень тревожным человеком. В конце концов я сорвал три розы, по одной на каждого из нас, хотя Дориан слишком нервничал, чтобы оставить свою розу при себе.
— Да никогда! Это же ты взял те розы! — воскликнула она.
— Ну, это же ты меня надоумила, — сухо ответил я.
— Морт, меня могут уволить, если ты расскажешь эту историю.
Судя по её виду, она нервничала, но мне было видно, как к ней стал возвращаться её обычный нрав.
— Расслабься, я просто шутил. А теперь объясни мне, как ты оказалась горничной у Ланкастеров.
Вообще-то, если бы я остановился и задумался, то догадаться было бы несложно. Слугам в донжоне обычно хорошо платили, а работа обычно была лучше, чем та, которую можно найти в городе. При прочих равных, работа здесь была удачей для любого, кто смог её заполучить. Платили щедро, а тот, за кого она когда-нибудь выйдет замуж, получит второй доход.
— Папины дела в последнее время идут неважно, он в прошлом году повредил спину, и нам трудно было заработать даже на еду, не говоря уже о выплатах сборщику налогов. Поэтому когда я услышала о появлении места в замке, я попросилась сюда. Так! Прекрати меня отвлекать — из-за тебя у меня точно будут неприятности. И не смей больше никогда поминать ту историю про розы! — произнесла она раздражённым тоном, но в глазах её стояла улыбка. — Мне положено сказать тебе, что твоя одежда разложена на туалетном столике, и что тебе следует поторопиться, если ожидаешь быть одетым к ужину.
Я снова потерялся:
— Одежда? — глупо произнёс я.
— Ты же не ожидаешь, что можешь носить это, и водиться с семьёй Герцога, не говоря уже о гостях, которые прибудут завтра, — сморщила она носик, жестом указывая на мой простой наряд. Я надел мою лучшую куртку, на которой было лишь несколько заплат. Мать даже постирала её для меня этим утром, поэтому на ней не было пятен.
— С моей одеждой всё в порядке, — ворчливо ответил я.
— Да, если ты собираешься чистить конюшни, — парировала она, — но для Мастера Элдриджа, учёного и джентльмена, они просто не годятся, — и махнула рукой в сторону разложенной для меня одежды. На туалетном столике лежал тёмно-серый дублет и лосины, подчёркнутые чёрной шнуровкой и пуговицами из чёрного дерева. Одежду дополняли мягкие тряпичные туфли.
«Да хрен вам», — подумал я про себя.
Пенни, казалось, немного умела читать мысли, либо мои мысли выдало моё лицо. Она попробовала другую тактику:
— Пожалуйста, Мастер Элдридж! Вы просто обязаны надлежащим образом одеться, иначе у меня будут большие неприятности, — смотрела она на меня большими карими глазами, из которых, казалось, вот-вот польются слёзы. У неё что, всегда были такие большие глаза?
— Да что за хрень с тобой творится? — прорычал я.
— Пожалуйста, Мастер Элдридж — я буду так благодарна, если вы соизволите носить эту одежду.
Пенни, которую я знал, никогда себя так не вела. Да и вообще, я помнил её несколько более пацанкой. Бросив взгляд вниз, я увидел, что она выросла во всех смыслах. После чего слегка покраснел.
— Ладно, проклятье, просто выходи, и позволь мне одеться, — сказал я, больше злясь на свою собственную реакцию, чем на неё.
Её лицо радостно оживилось тем раздражающим образом, каким оно оживляется у женщин, когда те получают желаемое:
— Я просто подожду в коридоре.
— Ещё бы, — пробормотал я себе под нос, затем снял свою одежду, и приступил к сражению с незнакомой одеждой. С лосинами и туфлями я справился без проблем. Белая рубашка была достаточно простой, но когда я добрался до дублета, всё осложнилось. У него было слишком уж много пуговиц и завязок, и вскоре я безнадёжно запутался.
— Пенни, — позвал я, — ты ещё там? По-моему, мне нужна помощь.
— Не в первый раз такое слышу, — поддела меня она, заглядывая в комнату. — Я знала, что ты скоро позовёшь на помощь. Так, выпрямись! Лицом к зеркалу… нет, не тут, мне нужен свет из окна, чтобы видеть, — взяла она командование на себя, и стала разбираться с бардаком, в который я превратил дублет. Встав позади меня, она обняла меня руками, чтобы затянуть завязки, которые держали переднюю его часть, глядя через моё плечо в зеркало, чтобы видеть свои руки.
Я ощущал, как её волосы щекочут мою шею, пока она затягивала завязки, из-за чего в моей голове появились самые разные непрошенные мысли. К счастью, она, похоже, этого не заметила.
— Когда ты успел так вытянуться, Мордэкай? — сказала она с тёплым придыханием у моего уха. Я был весьма уверен, что мягкость у меня за спиной была результатом роста, который я заметил в ней ранее. Мои щёки залились румянцем. — О чём ты думал? — продолжила она, не дожидаясь моего ответа. — Тебе нужно заправить рубашку до того, как завязывать лосины, — сказала она, и запустила руки мне за пояс, начав ловко заправлять рубашку. Я совершенно мужественно взвизгнул, и отскочил прочь.