Страница 2 из 1315
Убийца закричал, из его правого глаза потекла кровь. Боль и кровь дезориентировали его на миг, и он попытался защититься, когда Элейна снова стала наступать на него. Она прижимала левую ладонь к своему животу, чтобы удерживать всё внутри, в то время как её правая рука безжалостно гнала его мечом назад. Её лицо горело от гнева и ярости, когда она наносила один удар за другим:
— Ты не получишь моего сына!
Она ударила снова, и на этот раз он парировал слишком медленно — она отвела его неуклюжую попытку защититься в сторону, и пронзила его сердце, вогнав меч ему между рёбер и пригвоздив мертвеца к стене вышедшим между его лопатками концом клинка.
На смерть у Элейны не было времени; она подошла к колыбели, всё ещё пытаясь держать себя в руках. Из-за живота у неё была лишь одна рука, поэтому она бросила меч, и попыталась успокоить своего сына свободной рукой. Она услышала шум у себя за спиной, и если бы это был ещё один убийца, то ей пришёл бы конец, но это был Тиндал. Выглядел он хуже некуда, когда пробирался в маленькую комнату.
— Твой живот… — сказал он, хватая ртом воздух.
— Не важно, ты выглядишь хуже меня, как ни трудно в это поверить.
Она улыбнулась ему той самой улыбкой, что пленила его сердце в прошлые годы, затем прислонилась к стене, и сползла на пол. Из-за потери крови у неё начала кружиться голова.
Тиндал сел рядом с ней, и попытался уложить её спиной на пол, но кожа на её животе разошлась, когда она выпрямилась, заставив её вскрикнуть.
— Боги милостивые, Лена! Я не могу это исправить… это слишком…
Тиндал А́рдэс'Иллэниэл был самым могущественным из живших в то время волшебников, но его знание искусств исцеления было ограниченным, и его собственное тело умирало. Еда в Замке Камерон была отравлена, и все мужчины, женщины и дети в донжоне, вкусившие её, тоже умирали.
Он отложил в сторону свою боль, сосредоточенно проведя пальцем поперёк её живота, будто ножом. Кожа стянулась и срослась под его касанием, и через миг лишь серебряная линия осталась в напоминание о том, что её ранили. Боль Элейны утихла, и она посмотрела в лицо Тиндалу. Оно было покрыто потом, и вытянулось от боли и изнеможения. Но его яркие голубые глаза по-прежнему смотрели на неё с тем же острым умом, что всегда очаровывал её. Этот человек, её муж, умирал, а она ничего не могла поделать.
Теперь, сумев сесть, она притянула его к себе, её глаза наполнились слезами. Долгую минуту они обнимали друг друга, пока он не оттолкнул её, когда его снова затошнило. Теперь его рвало кровью. Прошла целая вечность, прежде чем он остановился, и смог произнести:
— Ты должна взять нашего сына, и бежать.
Какие-то женщины стали бы спорить или рыдать, но только не Элейна ди'Камерон. Она была Анас'Меридум, и она знала, что нужно было сделать. Кивнув, она встала, и проверила свою рану. Кожа и мышцы, похоже, были целы, но более глубокое жжение поведало ей, что у неё были и другие повреждения. Тиндал склонился над колыбелью, и взял их сына. Он слегка покачнулся, когда выпрямился, из-за чего она забеспокоилась, что он может упасть с малышом, но он удержался на ногах.
— Расти сильным, сын — живи, и заставь меня гордиться.
Он поцеловал сына в щёку, и передал его Элейне:
— Я люблю вас обоих.
— Навсегда, — ответила она, и быстро поцеловала его.
Взяв её свободную руку, Тиндал вывел её в спальню. Она покинула его ненадолго, и взяла несколько вещей. Быстро одеваясь, она натянула простые штаны и неброскую куртку, затем надела накидку поверх неё. Она нацепила на себя меч, и присоединилась к своему мужу — он вышел на балкон.
Стоя там, она посмотрела на человека, защищать которого она поклялась своей жизнью. Человека, которого она должна была оставить. Сомнения одолели её:
— Ты уверен?
— Другого пути нет. Я уже умираю — ты должна нарушить твою клятву. Ты должна бежать, чтобы наш сын выжил, — ответил он. На его глазах проступили слёзы.
Элейна отвела взгляд, затем вернулась внутрь. Она передвинула мебель в прихожей, загородив дверь, затем забрала меч убийцы. Оружие незнакомца она вложила в свои ножны, затем вернулась к Тиндалу, держа собственный меч в руке. Она протянула ему клинок, и их взгляды встретились:
— Я, Элейна ди'Камерон, отказываюсь от моих уз и прошу тебя об освобождении, — произнесла она слова, которых никогда не произносил никто из Анас'Меридум.
Тиндал протянул руку, положив свою ладонь на лезвие меча:
— Я, Тиндал Ардэс'Иллэниэл, освобождаю тебя.
Когда он это проговорил, меч засветился на миг, прежде чем потухнуть, а потом разбился вдребезги, как стекло.
— Мои силы почти на исходе, Элейна, ты должна спешить.
Бросив рукоять, она обняла его, затем взяла их ребёнка у него из рук:
— Что ты планируешь?
Она не была уверена, как именно он собирался спустить её вниз — балкон был почти в сотне футов над располагавшимся внизу двором.
— Ты будешь лёгкой, как пух. Тебе придётся прыгнуть, но моя магия будет беречь тебя, пока ты не приземлишься. Прости, это — всё, на что у меня хватает сил… — сказал он. Тиндал произнёс несколько слов на древнем языке, и положил ладонь ей на чело.
— Я люблю тебя, — сказала она, и положила руку на перила, прижимая к себе сына другой рукой.
— Я знаю. В себе ты несёшь моё сердце, в руках — мою жизнь. Покуда ты живёшь, я не умру этой ночью.
Он поцеловал её, и она прыгнула, плавно опускаясь вниз подобно перу на лёгком ветерке. Плывя по воздуху вниз, она услышала шум из комнаты наверху, и Тиндал обернулся к спальне. Люди заставляли дверь открыться внутрь, отталкивая в сторону мебель. Тиндал пошёл к ним, с его рук капало пламя. Секунду спустя она больше не могла его видеть, опускаясь всё ниже.
На миг ночь стала светлее, когда с балкона ударило пламя. Оно росло, ярче и ярче, пока не стало казаться, что оно светит как солнце, поглощая их спальню и значительную часть их этажа в донжоне. Затем пламя утихло, потухнув обратно до оранжевого свечения, когда донжон загорелся изнутри. Тиндала Ардэс'Иллэниэл, последнего волшебника Лосайона, не стало.
Элейна достигла земли, и ещё немного посмотрела вверх. Затем она отвернулась, и побежала к конюшням. Она тихо плакала на бегу, держа в руках её сына-младенца. Было бы постыдно, если бы кто-то увидел члена её ордена плачущей, но она уже и не была одной из Анас'Меридум.
Конюшен она достигла менее чем за минуту, и юркнула внутрь. Поразительно, но там никого не было. Не теряя времени, она оседлала одного из принадлежавших её отцу рысаков, быстроногих лошадей, которых выводили для охоты. Забираться в седло с ребёнком в руках было нелегко, но она каким-то образом сумела это сделать, и они выехали наружу, скача прочь так стремительно, что её волосы струились на ветру.
Они пересекли двор замка, и выехали через ворота. Снаружи собрались люди и лошади, но она застала их врасплох, и миновала их прежде, чем они успели попытаться её остановить. Оглянувшись через плечо, она увидела, что они садились верхом для преследования, криком приказывая ей остановиться. Она не обратила на них внимания, и поехала дальше, стремительно улетая в ночь.
Она ехала всю ночь, подгоняя свою лошадь, надеясь оторваться от преследователей. Где-то ближе к рассвету её лошадь споткнулась, и чуть не упала, заставив её остановиться. Элейна быстро спешилась, прежде чем лошадь завалилась на бок. Она загнала животное до смерти. Лошадь тяжело дышала, и её рот был покрыт пеной, но времени оплакивать её у Элейны не было. Опустившись на колени и стараясь не думать, Элейна вскрыла артерию ей на шее, быстро покончив с ней.
«Этой ночью я не видела ничего кроме смерти, и впереди лишь смерть», — подумала она. В другой день она пролила бы слёзы из-за того, что ей пришлось убить столь прекрасное животное, но слёз у неё не осталось. Она подняла своего сына, и пошла пешком. Шли часы, и боль в её животе росла и росла, пока ей не стало казаться, что её живот горит огнём. Что-то сломалось внутри, но она могла лишь надеяться, что это не убьёт её до того, как она достигнет Ла́нка́стера.