Страница 22 из 170
-Не знамо куда! Как сплеталась судьбинушка – бац! И счезáли!
-Забавно… - протянула женщина. А потом опять спросила, - а что делать мне?
-Ты об чем?
-Я не умею шить, вязать… Ни крючком, ни крестиком. Никак! Не стоят руки!
-Как так? Нисколечко? – удивилась Лукерья, - баба ты, или хде?
-Я не баба, а женщина! – обиделась Степка, - ну вот не умею! Не мое это! Готовить – тоже не люблю. Ни борщей, не пирогов!
-А мож пошить смогёшь? Сорочку? Передничек?
-Неа, ты что! Я и иголки-то в руках не держала!
-А малевать могёшь?
-Нет!
-А песнИ писать?
-А что и так можно? В детстве писала глупые стишки…
-Глупые не нать! А вот песнь доли подошла бы…
-Нет, не умею…
-Беда, а не Слагалица! – вновь вздохнула Лукерья.
-Ну извините! – вспыхнула Степанида, - я на эту роль не просилась!
И тут же почувствовала ласковое поглаживание. Крапивка утешить пыталась.
-Знамо надо обучиться! – вынесла вердикт Лукерья, - хоть какому рукоделью!
-Какому? – тоже вздохнула Степанида.
-Покумекай сама… Можно по соседкам походить, они знамо умеют!
-Ладно, Лукерья, я подумаю. Утро вечера мудренее! Пойду пожалуй спать! Устала, сил нет! Спасибо, Крапивка!– облачилась женщина в бабкину теплую сорочку, постирала в тазу бельишко, чтоб завтра надеть и подошла к зеркалу.
Нет, не ахнула. Обомлела. Волосы, красивыми локонами, спускались уже до самых плеч. Степанида потянула за один, он пружинкой вокруг пальца обвился и подпрыгнул.
-Ничего себе! Подружки подумают завивку сделала!
Но это не все изменения. Брови у Степаниды вроде как шире стали, она задумчиво пальцем по ним провела, пошевелила. И черные такие! Как смоль! А раньше Степке приходилось их в салоне подкрашивать. А ресницы! Степка не выдержала и щипнула себя, вдруг сон? Не ресницы – метлы!
Смотрела женщина на себя и диву давалась. Вроде она. И не она. Словно из салона красоты вышла, в котором брови накрасила, ресницы нарастила, волосы перекрасила и завила.
-Мне, пожалуй, и косметика теперь не нужна! – восхитилась она, - еще бы похудеть! И - модель!
«Что думается, то во сне видится»
Спала Степка хорошо, крепко. И заснула сразу, устала за день. Эмоции вымотали, как Бобик тряпку.
А вот сны… Так скажем, горячие, были сны. Снились ей женихи вчерашние. Участковый, сосед и олигарх.
Стоят они все перед Степкой в чем мать родила и руки к ней тянут. А она смотрит на них и не знает, к кому подойти, один одного краше! Вниз глаза не опускает – стыдоба! А, ой, как хочется!
Олигарх самым решительным оказался, сделал первый шаг, по щеке погладил и сказал:
-Моя будешь, Амазонка! Никому не отдам! – и медленно пальцем по шее скользнул, в ворот уперся. Опустил взгляд ниже и принялся пуговки сорочки расстегивать.
А тут участковый сзади подошел, между лопаток погладил и на ухо прошептал:
-Зачем он тебе? Он старый! А я молодой! Любить буду, на руках носить… - и прижался к спине, за талию обняв.
Степка застонала, на грудь Тихого от слабости облокотилась. Да тут и сосед к соблазнению подключился. Тихо так подошел, по-военному. За руку взял и к груди своей приложил:
-Степанида Станиславовна! Военные – люди серьезные! Я мужчина в возрасте конечно, но не старик! С молодыми еще посоревнуюсь! И здоровье у меня крепкое, и питаюсь правильно! А любить, как буду! – и в глаза так серьезно глядит, с тоской, - устал я от одиночества! Заботой окружу, королевой себя почувствуете! – и, паршивец, медленно ее ладошкой по груди себя гладит. А грудь у него ничего… Рифленая, волос мало, кожа горячая.
На сорочке пуговки закончились, олигарх ее распахнул и в шею Степке носом уткнулся:
-Не слушай ты их, Амазонка! Что они дать тебе могут? Этот сопляк на свою зарплату тебя в золото и меха не оденет! А я одену… - от его слов мурашки по телу побежали, а губы олигарха шейку покусывают, к груди спускаются и продолжают: - а полковник отставной… с ним заскучаешь. А я тебе мир покажу! Звезду с неба достану! – Степанида задрожала, томлением охваченная, да тут еще участковый: