Страница 9 из 14
Берег сначала казался миражом, игрой усталого сознания или льдинкой на заиндевевших ресницах. Однако постепенно он приближался, становился виднее, четче. Это придало сил.
Правда, Ива столкнулась с тем, что у самой кромки волны намного превосходили те, что качали ее лодку на глубине. Тут уж девушка не выдержала: в ход пошла магия, весьма грубая, жрущая много энергии, зато быстро притянувшая ее к ледяному берегу. И взбираться по нему тоже пришлось, тратя колдовские ресурсы.
Когда Ива наконец выбралась на твердую землю, то уже еле стояла на ногах. Вернее, совсем не стояла: пришлось сесть, чтобы хоть как-то прийти в себя. Последний рывок дался чародейке с огромным трудом. Но даже посидеть спокойно не удалось: слишком тяжелая тут оказалась атмосфера. Казалось, вместо воздуха здесь магия. Однако она не насыщала волшебницу, нет, энергия целенаправленно стремилась куда-то, чуждая и неприятная. И при этом так и норовила забрать те крохи сил, которые еще оставались у девушки.
Ива быстро поняла, что промедление не восстанавливает ее, а наоборот, истощает, и поднялась на ноги. С огромным трудом и массой нелестных эпитетов для всего происходящего, не озвученных только из-за усталости.
Девушка шла туда, куда так настойчиво стремились энергетические линии. И наконец-то дошла.
Это действительно оказался камень. Обычный здоровенный булыжник серо-бурого цвета, на который даже снег не ложился. Если не видеть магию, то только это и могло показаться странным.
Ива обошла камень по кругу.
Возникал закономерный вопрос…
И что с ним делать?! Кирки-то она с собой не взяла.
В какой-то момент Ивой вдруг овладела такая ярость! Это из-за этой проклятой каменюки столько мучений?! Рука сама схватилась за кинжал. Самый обычный, подаренный по случаю Грымом. Грымом… который сейчас неизвестно где, выжил ли. Один удар, второй. Просто чтобы выплеснуть свою ярость, гнев, злость на все, что произошло, на то, как это произошло, на то, что она снова одна, что устала, измучилась, на свой страх, на выкручивающие душу переживания, на все это и много сотен разных причин, от которых уже хочется выть.
Ива била и била по камню, а проклятая каменюка, казалось, только радуется этому, вытягивает из девушки все силы, все эмоции, насыщается ими, а знахарка все слабеет и слабеет. Но чародейка не собиралась останавливаться. Нет, она будет бить эту дрянь, пока рука поднимается. Магией тут точно не получится – камень просто высасывал ее.
В какой-то момент Иве показалось, что все зря. Что у нее не получится разрушить этот булыжник, который веками впитывал в себя злобу и ненависть этого мира, который напитался ими по самые края и переродился во что-то страшное. Что может противопоставить этакой дряни обычная человеческая девчонка? Тут и отряда силачей не хватит. Но отряда нет, есть только недоучившаяся магичка, которая очень не хочет умирать. У которой есть друзья. И им тоже нужна ее помощь. И есть тетушка, которой еще жить и жить. И нельзя остановиться. Просто потому, что нельзя.
И она не остановилась. Не смогла. И камень поддался. Одна трещинка, другая… Девушка не верила самой себе, но это действительно происходило. Она била, била и била. И сама не осознавала, что будто молитву повторяет имена друзей, и каждое из них дает ей силу.
На очередном ударе камень начал светиться, словно внутри него жил огонь. Рыже-алый. Он прорывался в трещинки, изнутри помогая ломать камень. У Ивы заслезились глаза от яркости сияния. Приходилось щуриться, отворачиваться. Пока вдруг по глыбе не пошла странная дрожь. Магия взволновалась вокруг. И девушка замерла, вдруг особенно остро ощутив сейчас свою беззащитность. Казалось, дрожит не только камень, но и энергия. Да что там, весь мир трясется… И рвется. Рвется?
Ива почувствовала, как ее куда-то затягивает – как в водоворот или портал. Она хотела как-то этому воспротивиться. Ей же еще нужно добить камень. Но тот буквально на глазах начал разваливаться на куски. И чародейка ужаснулась. Теперь она была готова на любую телепортацию – куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
Ее действительно затягивало в это ослепительное сияние, будто вышвыривало отсюда. Хотелось выть от ужаса, а время издевательски замедлилось. И весь этот кошмар, казалось, длится вечность. Мысли одна сменяла другую просто с бешеной скоростью: «Выживу!» – «Умру!» – «Выживу!» – «Умру!» – «Выживу!» – «Умру!»
Пока она наконец не рухнула куда-то, больно ударившись всем правым боком.
Вокруг белым-бело. Где она?
– Ива? – недоверчиво спросили голосом Грыма откуда-то сверху.
Через мгновение она оказалась сграбастана медвежьей хваткой и прижата к могучей груди. И еще через миг чуть ли не погребена под этой тушей, когда что-то в мире дрогнуло.
«Похоже, каменюка таки развалилась», – подумала Ива, ощущая, что их снова куда-то затягивает.
Часть вторая
Город, которого нет
Оставайся, мальчик, с нами – будешь нашим королём!
М/ф «В синем море, в белой пене…»
Пересекал Златко крутобокий мостик через Калину со странным чувством облегчения и недовольства одновременно. Вроде бы нигде не провинился и даже помог, а все одно – не довел дело до конца. Впрочем, во время этого путешествия такое с ним случалось на диво регулярно. Что тогда с двумя трактирами, что в Синеборе… Как дальше-то будет?
То, что Калина его отпустила, юноша понял быстро: под копытами Василька появилась мощеная дорога. Златко пристально рассматривал ее, но так и не понял, к какому времени она принадлежит. Он неплохо разбирался в архитектуре, знал характерные особенности строительства мостовых в том числе. Здесь же… вроде и не новодел, однако и древней не назовешь. Но кто бы прокладывал этакую красоту в подобной глуши?
Смотрел Златко на эту дорогу, и все больше она ему нравилась. И земли вокруг тоже нравились. Поля да луга, вдалеке лес виднеется, а по другую сторону то и дело река поблескивает. В таких местах и пшеница, и рожь, и овес, и прочее полезное легко в рост пойдет. И избы поставить есть где, и скот пасти. По грибы да ягоды – в бор. Там и поохотиться можно. Да и рыба наверняка в местных водах водится. Чудесные земли, что и говорить. Странно, что не заселены. Хотя… он же, похоже, не в родном мире, а где-то… между, или как иначе понять то, что ему Синебор наговорил.
Может, тут и людей-то нет. Хотя… откуда же тогда дорога?
Правда, на той дороге ему никто не встретился. Не оказалось по пути и деревень, или хотя бы полей распаханных.
Дальше – больше. На пути юноши вырос город. Нет, он не появился вдруг. Златко издалека увидел высокие стены. Обрадовался им. Хотя и опасался немного. Сможет ли проехать? Есть ли плата за въезд? И если да, то подойдут ли его монеты? Люди там или нелюди?
Но оказалось, не о том переживал. Стены города поднимались высоко, ворота казались крепкими, такие не всякий таран возьмет. Да только распахнуты они были во всю ширь. И не стояли стражники рядом с ними – не для порядка, так для красоты. Никто не собирал плату за въезд. И по стене воины не ходили. Не тянулись груженые повозки внутрь, не спешили уставшие гонцы на сменных лошадях, не врывались в город с гиканьем и смехом лихие молодые дворяне. Только один Златко въезжал в этот странный город. Оглядывался, хмурил брови, но все же подчинился почти обжигающему амулету.
После ворот почти сразу шли ладные каменные дома с черепичными крышами. Ни одной деревянной или тем паче соломенной. Сами улицы вымощены. Причем хорошо, добротно – булыжники не крутобокие, а сверху гладенькие, крепко прижатые друг к другу. По таким даже девичьим ножкам в туфлях с тонкими каблучками пройтись не сложно будет. Только вот нет тут девиц на каблучках. И без них тоже нет. Вообще никого нет.
Пустой город.
Заброшенным, кстати, тоже не выглядит. Нет в нем запустения или даже грязи. Не проросли меж камней травинки, не скопился по углам мусор.