Называй меня Богом

Сосредотачиваюсь, представив приемлемый образ, и ментально зову в пустоту всех миров: «Энней, брат мой, у меня к тебе предложение… Встретимся поговорить?»

В ответ лишь безмолвие.

На Неффастусе время движется медленнее всего и, наверное, это тоже какой-то из признаков счастья. Пока здесь пройдет день – на Шезгарте минет гораздо больше. Вот оно. Потворство моему терпению и его испытание, ведь я всегда получал желаемое сразу. Интересно, ей так же пусто без меня?

Вечереет, и горизонт расцвечивается ярким пламенем. Огромный багровый диск начинает погружение за край земли, бросая огненные отблески на синюю гладь неба, лишь слегка окрашенную облаками. Они поглощают друг друга, становясь единым целым. Сливаются, как делали это миллион раз. Только небо теперь имеет совершенно иную окраску и, поэтому, данное действо сейчас священно и сакрально.

- Здравствуй, Господь, - за спиной моей голос приятный и чуть хриплый.

Мирра попала в мой мир одной из первых, и долго услаждала собой мое тело. Впрочем, те дни давно прошли, оставив нас лишь добрыми друзьями. Теперь она жила с Максисом, одним из военачальников, и была счастлива, как мне казалось.

- Здравствуй, Мирра, - улыбаюсь я.

- Ты необычно тих в этот раз, Эйдан, - она смеется, и в воздухе будто трепещут маленькие бронзовые бубенцы, звонкие и быстрые, - твой брат отвлек тебя. В этот раз не будет веселья и исполнения желаний?

Пожимаю плечами. Каждый раз, при моем возвращении, устраивался праздник. Пир, веселье, танцы и… исполнение сокровенных мечтаний для некоторых из жителей этого мира. Не всех, но самых заветных, которые читались в глазах и движениях просящего. Я так хотел.

- А я желала попросить в этот раз, - она вздыхает, присаживаясь рядом.

Красивая женщина, очень. Длинные светлые волосы, водная синева глаз, тонкие черты – она, как и все женщины тут – мое творение с душой перелетной птицы. Женщина с Эры, лет которой больше, чем некоторым Богам.

- Пройдемся? – предлагаю я, покинув то место, с которого обозревал горизонт.

Она кивает и направляется в сад, каким-то своим, женским чутьем безошибочно выбирая путь, по которому я еще недавно вел беззаботную юность Кары. Снова я поражаюсь изменениям, таким неизбежным и сильным, пришедшим с ней. И безумно радуюсь им, как ребенок, получивший так сильно желаемый подарок на День Рождения. Мирра приводит меня к ломким контурам бывшего бассейна и благоговейно застывает у воды.

- Мы знаем, что ты вернулся один не так давно, - в её голосе нет страха, - и что Господь Лэйдер пришел не один. Ты расскажешь мне?

Отрицательно качаю головой.

- Просто, смотри, - показываю вперед, на вертикально застывшие прозрачные фигуры, омываемые водой. – Думаешь, о таком удастся сказать просто словами?

Она смеется, но эти звуки не обидны для меня. Это лишь знак, что Мирра понимает. Сколько же мудрости в ней, этой женщине? Простая смертная, когда-то возвышенная мной, переселенная в этот мир, чтобы жить в достатке и неге.

- Это была Богиня, правда? – спрашивает она, и я киваю.

- Для всех нас, Мирра.

На мир Огня постепенно опускается вечер. Воздух становится все свежее, несмотря на постепенно распускающиеся Лемнискаты – диковинные цветы, раскрывающиеся лишь в темноте. Их запах, еще вчера сладкий и вязкий, своей легкостью и нежностью сегодня напоминает мне о Каре.

- И для тебя тоже, Господь? – лукаво улыбается моя собеседница.

- И для меня.

Истину всегда проще признать сразу, чем бороться с ней и непременно проиграть.

- Но разве она не Темная? – Мирра садится рядом, опутавшись тканью платья, как пушистым облачком.

Вечер полностью вступает в свои права мягкими темными шагами, окутывая все вокруг в неизменный бархат. Вокруг роятся насекомые. Днем они выглядят как цветастые бабочки, ночью – освещают своими крыльями пространство, приманиваемые запахом цветов. Оранжевые пятнышки света. То и дело вокруг вспыхивают маленькие и яркие огоньки – они будут гореть до середины ночи и, если никто не закроет их в специальной ловушке, погаснут к утру, чтобы завтра ночью возродиться вновь.

- А это имеет значение? - приманиваю яркую ночную бабочку, подставляя ладонь. Она садится мне на палец и несмело перебирает ножками, освещая пространство вокруг.

- Нет, - женщина качает головой, сверкая ослепительной улыбкой. – Лишь говорит о том, что ты познал давно желанное. И я рада за тебя.

- А что же я хотел?

Ответ я знаю, но разве он был так очевиден? Или это просто Мирра знает меня так хорошо, что может сказать?

- Все хотят любви, Господь, - она вздыхает, откидываясь на землю. Такая хрупкая в своем тонком синем платье. – Преданной и мягкой, улыбчивой и жаркой, поглощающей и самозабвенной. Когда нас понимают и дорожат нами.

- Ты, кажется, говоришь, как Ладмира, - смеюсь я.

Моя сестра, Богиня Любви, прекрасная и светлая, как само сияние. Эгоистичная, смешливая и даже жестокая иногда. А что еще ожидать от воплощения любви?

- Секс без глубоких чувств - не более, чем механическое действо, Эйдан, - Мирра вдруг становится серьезной. – Ты сам познал правоту моих слов, или скажешь «нет»? Любви молится тот, кто любит, неважно кого, но искренне. Хотя, у Богов, верно, все иначе.

- Я молился не Ладмире, ты права, - теперь и я серьезен. – И пусть та, к кому обращена моя мольба, Темная, но лишь ей я хочу молиться впредь.

Я пропускаю момент, когда это начинается, но в саду уже поют ночные птицы. Их не слишком громкие трели разносятся вокруг, лаская слух. Накрываю бабочку, сидящую на мне, ладонью и просто думаю о том, как все поменялось. О себе. О Каре. О том, что она для меня значит.

- Света без Тьмы не бывает, - наконец пожимает плечами женщина возле меня. – Это написано в книгах пророчеств, и это истинно. Ребенок не рождается только плохим, или только хорошим. Мы все, ваши создания, заполнены и тем, и другим.

- Ведь мы творили вместе, - бабочка бьется в моих руках, но не от того, что хочет вырваться, - это естественно.

- У меня было пятеро детей когда-то, и все они были разными, - неожиданно признается Мирра, - хотя росли одинаково и имели одного отца.

- Я не знал, - хотя это утверждение не совсем верно. Не интересовался, так вернее. И теперь, наверное, жалею об этом.

- Ты забрал меня глубокой старухой, Господь. Дал новое тело и новую жизнь. Но я всегда помнила о них.

- Я никогда не хотел детей, - неожиданное признание в том, что все и так знают.

- Почему? – улыбается она.

- Не видел достойной матери, - это как прозрение. - Но теперь все иначе… я не хочу делить её внимание даже с частичкой себя.

- Это пройдет. Когда жизнь бесконечна, как у тебя, то, так или иначе, приходишь к верному решению.

Бабочка перестает неистово биться в моих руках, превращаясь в нечто большее, хотя её маленькое сердечко трепещет.

- Что ты хотела попросить? – я легонько поглаживаю получившееся существо по хрупкой спинке, между сложенных сейчас крылышек.

- Хочу родить Максису ребенка, - тихо и просяще говорит она.

Раскрываю ладони, чтобы дать свободу маленькой птичке ярко-огненного цвета. Она с любопытством оглядывается вокруг и молниеносно взлетает вверх.

- Так вот к чему разговоры о детях, - смеюсь в ответ.

- Да. Именно, - улыбается женщина, - это часть моей любви, которую я хочу дать ему.