Страница 13 из 81
Однако мать не надолго пережила грозного супруга, скончалась в ту же весну, оставив юношу на попечение Нариды и старого Торма, служившего в личной охране Хоргана Бешеного. С тех пор минуло много лет...
В дверь спальни робко постучали и Веймар различил знакомое брюзжание старой кормилицы:
— Прости глупую, но ведь я остаток ночи не сомкну глаз. Все буду думать про вас… Скажи честно, Веймар, она тебе хоть немного нравится? Тебе самому, а не твоему Волку. Лично тебе, как мужчине, а?
Барон раздраженно отмахнулся:
— Это совсем не важно! Она станет госпожой в моем доме, слуги будут ей подчиняться, у нее будет все, что она пожелает - деньги, наряды, уважение и почет - все подобающее хозяйке Ульфенхолл.
И я буду ее беречь и ценить, как избранную моего Зверя! Разве не понятно? Он должен был давно взять себе пару. Из нас двоих в вопросе продолжения рода решает он. И он выбрал именно эту женщину. Значит, такова судьба. Мы будем вынуждены ее принять.
— Все это так, но скажи, какая она? Ей уже исполнилось шестнадцать? - не унималась Нарида.
— На вид ей около двадцати лет… кажется.
— Двадцать лет! - воскликнула Нарида. - И у нее еще нет мужа? Что с ней такое? Почему ее никто не взял прежде? Или… ох, нет... ты хочешь забрать ее от семьи, а как же дети? Что, если у нее дети? О, Вейма-ар!
— Насколько я знаю, у нее нет ни мужа, ни детей! По крайней мере, сейчас! - огрызнулся барон, откидывая с голой груди теплое одеяло. В голосе начинала звучать сталь.
И без того становится жарко от одних мыслей о предстоящей свадебной суете. Досадной и бестолковой. Хотелось остаться одному и выспаться до обеда, завтра предстоял длинный день. А тут еще Нарида присела на краешек постели, сморщенными пальцами разглаживая кончик пухового одеяла.
— Ну, хоть еще что-нибудь про нее расскажи, мне же так интересно. В кои-то веки ты задумал жениться, мы все очень рады, Веймар! Нрав у нее кроткий?
Терпению барона пришел конец, усмехаясь в душе над вероятными страхами старой служанки, он пригрозил:
— Одно я понял точно, характер у нее такой же непокорный и вздорный, как у тебя! Вот погоди, погоди… привезу ее в замок - она живо наведет здесь свои порядки, а твоя власть ограничится уборной. Вот тогда ты запоешь псалмы гор и лесов!
Как он и полагал, Нарида жалобно всхлипнула, прижимая к своей все еще пышной груди дряблые руки:
— Да, неужто она ж такая, как ты описал… Мальчик мой, зачем тебе нужна эта ведьма! Может, другую найдешь, какие твои годы...
Веймар даже не успел себя успокоить, как Зверь внутри гневно зарычал, заставив его произнести вслух гневную тираду:
— Мне не нужна другая, запомни! Катарина предназначена мне богами. Эта женщина будет моей даже если растает лед вокруг Сумрачной долины и наша Рось, выйдя из берегов, затопит Локмор. Смотри, как бы не напророчить беду.
Нарида метнулась к двери, но Веймар опередил ее и, схватив руками за плечи, приподнял над полом. Лишь старая кормилица могла расслышать в глухом рокоте человеческие слова:
— Я тебе давно не мальчик - забудь это слово! У меня уже седеют лапы… Если ты еще раз посмеешь так обратиться ко мне в присутствии Катарины, то впредь будешь служить на конюшне! Ты все поняла, Нарида?
— Да, да, мой господин! Ну, конечно, я тебя поняла, - испуганная старуха часто мигала слезящимися глазами, воспаленными от печного дыма.
Веймар медленно опустил кормилицу на пол, а потом крепко обнял ее и тут же вытолкнул за дверь. Нарида заковыляла по лестнице в сторону кухни, даже забыв прикрикнуть на нерасторопную прачку, что попалась навстречу с кучей скомканного белья.
«Что же теперь со мной будет, Великие Боги! Молодая хозяйка непременно велит прогнать меня вон, у нее будут свои привычные слуги, зачем ей терпеть немощную старуху. И Веймар даже не вступится, и весь Ульфенхолл будет обязан ей подчиняться. Я кончу свои дни на гнилой соломе в заброшенном хлеву, этого не миновать...»
Свои горькие размышления Нарида поспешила разделить с Тормом - одноруким пожилым воином, бывшим прямым потомком одного из тех рослых, могучих храбрецов, что некогда составляли дружину первого Веймара - Покорителя Пустоши... Веймара, основавшего Ульфенхолл.
Правда, свою левую руку Торм потерял отнюдь не в славном бою, и это являлось причиной его давнего стыда и горя. Хотя, надо признать, в тот печальный день он мог потерять что-то и поважнее руки, настолько Хорган Бешеный был пьян и зол.