Бывший

- Машину, живо. Ее пальто сюда. Живо! Живо!

Он потащил Нику по лестнице вниз с такой силой, что у нее закружилась голова. Она не понимала, что происходит. Коршун словно обезумел. В него вселился сам дьявол.

Он на ходу набирал чей-то номер снова и снова, но судя по всему, ему не отвечали. Он матерился, снова звонил. Когда они вышли на улицу, Коршунов сам сел за руль, Кирилл хотел ехать с ними, но Владимир ему запретил в такой резкой форме, что тот не посмел перечить. Когда автомобиль на бешеной скорости вылетел на проезжую часть, Ника запахнула пальто и наконец-то решилась спросить:

- Куда едем?

Коршунов посмотрел на нее так, что ей захотелось зажмуриться.

- Через тридцать пять минут ровно, после передачи флэшки моему человеку, снайпер уберет Асланова.

Ника вскрикнула и почувствовала, как ей становится плохо, перед глазами мелькают разноцветные круги, а руки и ноги немеют.

- И отменить я уже не могу. Все, пошел обратный отсчет. Если поторопимся, может и успеем.

И он с силой вдавил педаль газа. Вероника смотрела на Владимира расширенными от ужаса глазами. Она понимала, что сейчас происходит. Коршун приказал наемнику убить Андрея. Это значило, что Асланову осталось жить пятнадцать минут. Она посмотрела на часы и увидела, как секунды быстро сменяют друг друга с неумолимой скоростью света.

- Как давно ты знаешь? - хрипло спросил Владимир.

- Пару часов. Бумаги забрала только недавно.

Он кивнул. Потом снова спросил.

- Он знает?

- Нет.

Владимир нервничал.  Он был вне себя. Его руки тряслись с такой силой, что он сжимал руль, словно спасательный круг. Костяшки пальцев побелели. Несколько минут они молчали, а потом Владимир снова заговорил:

- Я искал его... Много лет искал. По детдомам и интернатам. Бесполезно. Мне даже сказали, что он умер от пневмонии. Но то был другой ребенок, с другой фамилией. С фамилией, как у его матери. Я не знал, что имя изменили.

Веронике нечего было ответить. Она не представляла, что чувствует Владимир, и видела, что известие его потрясло. Просто перевернуло душу наизнанку. Его пальцы на руле подрагивали.

- Я понимаю.

- Ни черта ты не понимаешь, девочка! Ни черта не понимаешь! Где тебе понять?! Ты всю жизнь жила в своей скорлупе и не ведала, что есть другая жизнь. У тебя были родители, у тебя было будущее. Ты не знаешь, что такое безнадега и жизнь на улице, а я знаю. Всю жизнь скитался. Всю жизнь, как волк-одиночка. Я искал сына. Ты даже не  представляешь, как искал. Я сам беспризорник. Хотел, чтобы у моего ребенка была счастливая жизнь. Ни хрена у меня не получилось. Более того, сегодня я подписал единственному сыну смертный приговор. И, дьявол, я все еще не осознал, что у меня есть сын! У МЕНЯ! ЕСТЬ! СЫН!

Владимир силой ударил по рулю. Автомобиль занесло на повороте, и Ника вцепилась руками в сидение.

- Все время он был рядом, а я не почувствовал! Где она, пресловутая интуиция?! Хотя нет. Наверное, что-то чувствовал. Ведь тянуло меня к нему. Любил его всегда, уважал. Оттого и больно было от его предательства. Вот гадство! Жизнь - дерьмо!

В этот момент Вероника почувствовала перелом у себя в душе. Резкий надлом. Словно вывернули душу наизнанку, и увидела она Коршуна другими глазами. Одинокий, немолодой мужчина, гонимый всю жизнь с самого детства, детдомовский, как и ее Андрей. Битый жизнью не раз. Вот и сейчас получил нож в спину. Подложила ему судьба очередную порцию смертельного яда. Невольно Вероника накрыла его руку своей, и он вздрогнул как от удара, нахмурился, но руку не отнял.

- Жалеешь?

В голосе нотки разочарования и злости.

- Нет. Просто сочувствую. Я - мать, я все понимаю.

Владимир не посмотрел на нее, но внутренне напрягся.

- Я час назад приказал в твоем Андрее просверлить маленькую дырочку, а потом сжечь вместе с машиной. Это ты тоже понимаешь?

Вероника тяжело вздохнула.

- Вы это говорите, чтобы я начала вас презирать?

- Ты и так презираешь. А я уже привык. Меня этим не удивишь. Я не конфета, чтобы все любили. – хохотнул нервно, - и даже не сто баксов.

Вероника посмотрела на его заострившийся профиль.

- Если бы ваши внучки вас хорошо узнали, они любили бы вас гораздо больше, чем конфеты.

Наверное, если бы она ударила его в солнечное сплетение даже тогда на его лице не застыло бы такое болезненное выражение.

- Молчи, Вероника. И так тошно. Молчи. Я потом с этим разберусь. Со всем, что в душе сейчас творится. Асланова через пять минут мой снайпер в машине поджарит.

Вдруг Ника почувствовала, как холодный пот заструился по спине.

- Девочки! Они должны быть с Андреем. Они могут быть в этой машине.

Владимир резко въехал на улицу с новостройками, где еще только зарождался новый район, и кроме подъемных кранов и гор песка и цемента ничего не было. Ни одной живой души. Остановил автомобиль.