Страница 84 из 120
Плохи дела. Игорь и Глеб объединились, а это серьёзная угроза для Оли. И Аркаши рядом нет, он отлично знает старшего Маслакова и мог бы дать совет.
Соловьёва почувствовала прикосновение к плечу и мотнула головой. Дескать: «Не надо, не вмешивайся»!
– Или… – мужчина заметил странное движение, – тут ещё кто-то есть? Кого ты с собой привела?
– Веришь в призраков? Могу посоветовать хорошего психиатра.
Игорь смотрел на подручных:
– Она одна вышла из особняка?
– Да, – кивнул субтильный юноша, – мы проследили от набережной Фонтанки до входа в кинотеатр.
– Очень хорошо. Несите.
Прислужник передал Ветрову пакет, откуда мужчина вытащил тряпку и пластмассовую бутылку. Знакомые пары хлороформа подсказали Дарье следующий ход Игоря.
– Ты пожалеешь.
– Да неужели?
Вонючий платок приложили к лицу. Последним, что слышала Соловьёва, стал хриплый смех.
***
Свет лампы разгонял полумрак. Натянутая на деревянных спицах абажура тёмно-бордовая ткань расходилась книзу подобно шляпке мухомора, сходства добавлял набивной рисунок – серебристые крапинки дождя.
Над светильником порхали мотыльки. Зачарованные бабочки карабкались на вершину и спускались, раскачиваясь на кисточках, точно крылатые маятники. Особенно смелый страж сидел на плече Милы и подрагивал усиками. Не будь девушка увлечена дневником, давно бы смахнула насекомое.
Сокровищем прародительницы оказалась потрёпанная книжица в обложке из замши. Пергаментные страницы пахли травами, из корешка переплёта выглядывали засушенные листья клевера, служившие, по-видимому, закладкой для прежней хозяйки. Казалось, дневник не трогали со дня возведения особняка. Принесли и положили около домика крылатых стражников, чтобы те сберегли дар для наследницы. Судя по записи на форзаце, после Лукерьи томик никто не открывал.
Пальцами Алая Леди скользила по строкам, выведенным тёмно-фиолетовыми чернилами, изучала схемы, вслух читала ключевые, на её взгляд, моменты. Рядом стояла кружка вишнёвого сока, который наследница едва пригубила. Мама отдыхала среди цветов, Женя ужинал в столовой, а Миле не терпелось узнать тайны старшей из великих сестёр.
«…внутренняя искра латыря может быть запечатана в любой предмет. Тогда камень обернётся горкой песка, а его мощь расцветёт в другой личине, наделит её силой первоосновы…»
– Получается некое переселение души? – девушка взъерошила серебристые локоны, – к примеру, я могла бы заключить силу подвески из розового кварца в… хотя бы в книгу? Или наплечную сумку? И никто бы не догадался?
«Ты не дочитала условие. Предметы должны обладать схожим размером, иначе энергия растворится в новых границах и ослабеет. Захочешь переместиться и очутишься на половине пути. Невесело, правда?»
– Прошу прощения, теперь вижу.
В конце абзаца жирная черта выделяла замечание, слово в слово сказанное покровительницей.
Мила перевернула страницу.
«…подобным умением Леди может защитить себя и близких. Заклятые на крови латыри молвят хозяйке, если ощутят зло…»
– Снова не поняла. «Молвят», интересно, как. Не письмо ведь напишут или сообщение на телефон пришлют, – усмехнулась девушка, – я как-то почувствую?
«Ты вольна попросить искру. Лёгкий ожог, укол или прикосновение сменятся видением, что передаст потревоженный камень. Как думаешь, твоя мать защитила дом? Ольга узнает о любом, кто близко подойдёт к вратам. Но, помни, чем больше латырей просишь служить защите, тем меньше сил у тебя остаётся. Ты постигнешь это умение не раньше, чем отыщешь пятый кристалл.»
– Это будет нескоро.
Мила задумчиво смотрела на рисунок: розу ветров и озерцо подо льдом.
«…огненная печать дарует Леди иной облик, а испитые слёзы Источника уберегут от развоплощения, если она волей судьбы переступит за грань собственных сил…»
– Тут проще. Поэтому народ сочинил сказки о колдуньях? Та же «Малахитовая Шкатулка» могла быть написана после встречи с Леди. Бажов беседовал с людьми, которым она явилась в горах. Солонну оберегала.
«Верно мыслишь.»
Абзац за абзацем, главу за главой читала Алая Леди, после внимала покровительнице. Откуда появляются латыри, какие бывают и как подавлять энергию камней – всё сохранила Лукерья на страницах дневника. На развороте Мила нашла генеалогическое древо, заканчивающееся, как ни странно, последним десятилетием двадцатого века. Ветвь старшей сестры заканчивалась ей, Эмилией Белосельской (вопрос о фамилии ещё предстояло поднять), линия младшей упиралась в имя Евгения Маслакова, посередине стоял прочерк.