Страница 72 из 120
За два года Солнцев стал тенью супругов. Любимая доверяла, Толя не чувствовал угрозы, ведь Аркадий не помышлял о непристойных делах. Надо было Ольге отойти, нянчился с ребёнком, заканчивались продукты, привозил из магазина полные сумки, пачкался ковёр, выносил и собственноручно выбивал. Иногда Ольга казалась Солнцеву задумчивой, будто мыслями пребывала где-то далеко, а Толя – равнодушным, но Аркадий списывал странности на семейный быт.
Сегодня многое изменилось. Не поэтому ли друг так спокойно терпел вмешательство? Не захотел ссориться с женой и радостно переложил часть проблем на плечи Солнцева? А что, удобно получалось. Сам заводит любовниц, а об Ольге заботится другой. Придраться не к чему, ведь Аркадий сам вызвался помогать. Давно Толя ведёт двойную жизнь? Можно запросить на кафедре график командировок и сверить с поездками. Шестое чувство подсказывало, что ответ не понравится. Ни капли.
Дверь в квартиру не заперли. На кухне Ольга чистила картофель, тщательно вырезая глазки, точно искала покоя в однообразном деле. Услышав шаги, она стиснула нож. Неловкое движение, и половина клубня упала в кожуру.
– Убедился? – прошептала женщина.
Аркадий сжал губы. Молчание стало для Ольги правдивым ответом.
– Убедился.
В воду упала картофелина.
– Я поговорю с ним.
– Не вздумай! Не хватало, чтобы вы подрались! Толя мастер спорта по боксу международного класса! Забыл? Изобьёт до полусмерти!
– И позволить ему обманывать тебя? Считаешь, это справедливо?
– В нашей стране давным-давно нет такого понятия «справедливость»! У кого власть, тот и прав! Деньги управляют людьми!
– Это не правда.
– Разве? Стоит Машеньке пикнуть отцу, и тебя упрячут за решётку! Муж уйдёт к богатенькой любовнице, а меня подкараулят где-нибудь в переулке! Света останется сиротой! Толю она не интересует…
Ольга прикусила губу. Нож скользнул по указательному пальцу, и на столешницу закапала кровь.
– Ранку промыть надо.
– Брось.
– Нет.
Солнцев прекрасно знал, где найти бинт, ножницы и перекись водорода. В квартире Истоминых юрист ориентировался лучше, чем у себя дома. Не прошло пары минут, как порез скрыла повязка.
– Не говори так. Толя вас не бросит.
– А как? Что я должна думать? – она часто дышала, словно в приступе астмы, – после рождения дочери его будто подменили! Командировки каждый месяц, работа допоздна, непонятные звонки! Придёт хмурый, поест и не спросит, как дела у Светы! Даже спит через день на балконе!
– Вы не…
Вместо ответа Ольга развязала пояс на халате. Аркадий охнул. Живот и грудь расцвечивали синяки, пятна на плечах совпадали с пальцами, точно Истомин принуждал жену к близости. Вымещал злость из-за неурядиц.
– Так мы живём. Нравится?
– Оленька…
– Я отдала ему всё. Пренебрегла долгом, работу забросила! И ради чего? Чтобы меня использовали, как вещь? Соблазнили и бросили с маленьким ребёнком? – в порыве ярости она походила на безумную валькирию, – ты представить не можешь, сколько дворян добивались моего внимания! Маменька ежедневно отказывала господам! Последний великий князь подарки преподносил! Большевики интересовались мнением!
– Ты о чём?
– Неважно, – Ольга прикусила губу, – что во мне не так? В чём я провинилась? Скажи! – халат соскользнул на пол, – я больше не способна привлечь мужчину? Уродливая? Толстая? Поэтому он ищет увлечения на стороне?
Солнцева бросило в жар.
– Ты само совершенство, – голос предательски хрипел, но охваченная волной отчаяния Ольга этого не слышала.
– Для кого? Предателя, забывшего о брачных клятвах? Что случилось? Когда мир успел так измениться…
– Для меня.
Он потерял разум. Любимая женщина, раздавленная обманом супруга, была так близка, что Аркадий не устоял. Прижал к себе и оборвал слова поцелуем. Требовательным, но в то же время нежным. После грубости Толи единственное лекарство – это ласка. Пусть завтра он пожалеет, но сегодня Ольга не будет плакать. Истомин не достоин ни единой слезинки!
– На балкон. Света не должна проснуться…
На рассвете Аркадий разбудил Ольгу чашкой её любимого чёрного чаю с мятой и кусочком горького шоколада. Перекусив, женщина предложила остаться друзьями. О Толе она решила забыть, но переступать черту супружеской верности более не пожелала. Развод грозил проблемами всем троим, да и оставлять дочь без какого бы то ни было отца Ольга не хотела. Верила, что муж образумится? Вопрос остался без ответа.