Страница 11 из 42
– Это потому, что я порой люблю сюда заглядывать, – издевательски подражая ее задумчивой интонации, пробормотал Люцифер.
В воздухе появились завитки черного и алого дыма. Крылатая резко обернулась и оказалась перед дьяволом, смотревшим на нее с напускной нежностью.
– Зачем же ваше высочество приходит на обломки деревенской избы? Кем ему приходилась освобожденная?
– Какая ты непочтительная, маленькая мерзость, – с усталым вздохом сказал Люцифер.
– У меня есть имя.
– Длинное какое-то, нечеловеческое. – Капризно отмахнулся дьявол. – Я тебя как запомнил, так и называю, привыкай.
– Хорошо, Лютик. Раз у вас тут такие порядки, кто я, чтобы нарушать извечное? Буду звать всех, как в голову попроситься.
Люцифер растворился в воздухе и появился снова на скамейке перед баней. Он сидел, сцепив пальцы и задумчиво глядя на Миру.
– Все-таки надо было от тебя избавляться.
– Поздно тосковать, что вам здесь надо?
– Скучаю по тем временам, когда здесь пахло пирогами. Я знал женщину, которая жила здесь. Я знаю всех, кто живет в преисподней. Кто-то мне нравится, кто-то нет. Ты – не нравишься, драконы твои – не нравятся. А Рязанка была лучшей среди моих постояльцев. Родя мог бы меня просто попросить отпустить ее, но не стал.
– А вы бы отпустили? – С ноткой теплоты спросила Мирослава.
– Ну, разумеется, – поморщившись, ответил Люцифер, – я бы этого не сделал. Говорю же, она мне нравилась, я у нее пироги приворовывал.
Он с тоской вздохнул, Мира с презрением поморщилась. «Ну вот и как к такому с уважением относиться? Пироги у старушки тырил, шпана какая-то».
– Я тут подумал о тебе, – снова заговорил Люцифер, – и решил посмотреть, что там в твоей голове делается.
Мирослава покрылась холодным потом, испугавшись, что у дьявола достаточно сил, чтобы читать даже мысли дракона. А Князь тьмы продолжил:
– И заметил одну неприятную особенность, что я не могу прочесть твои мысли. Подумай о чем-нибудь навязчиво-навязчиво, чтобы я мог проверить.
Мирослава сосредоточилась и в ярких красках представила, как Люцифер корчится в предсмертной агонии в зачарованном пламени, а она подбрасывает магических поленьев, от которых он особенно мучается.
– Судя по загадочной полуулыбке на твоем лице, это что-то дико романтичное? – Игриво спросил дьявол, снова появляясь рядом.
Мирослава весело рассмеялась, Люцифер рассмеялся вместе с ней. Но вдруг оборвал свой смех и схватил падшую за горло. Его крылья выросли за спиной, а красная хламида обернулась черными латами. В них отразилась фантазия Миры.
– Будь осторожней в своих желаниях, они могут быть услышаны и неверно истолкованы.
В огне, который девушка пророчила дьяволу, оказалась Хельга, потом Вальд, потом Бетта.
– Хватит, – прохрипела Мирослава, закрывая глаза.
Люцифер отпустил ее и принял свой обычный облик.
– Надеюсь, ты сможешь оценить мои доброту и благородство, – сказал он.
Мира хватала ртом воздух и непонимающе смотрела на Князя тьмы, в черных глазах которого не отражалось эмоций.
– Я признался, что могу слышать твои мысли. Ты вообще первая, кого я предостерег, маленькая мерзость. Поклонись, пролепечи, что ценишь внимание.
Мирослава вернула себе способность нормально дышать и напряженно кивнула головой.
– Прокатит, – небрежно махнул рукой дьявол. Потом улыбнулся и, приобняв Миру за плечи, повел ее по тропинке, появлявшейся у них под ногами и тут же зараставшей бурьяном за их спинами. – Ну, рассказывай. Месяц вас не видел и уже слухи повсюду, что голубки поссорились. А тут смотрю, ты вообще сбежала ото всех. Как Родя, устал от тебя? Хочет к суккубам стряхнуть, на вольные хлеба? Ты не отказывайся, они получают там немерено. Я бы сам пошел, да статус не позволяет.
В ходе этого потока бреда, Мирослава безуспешно пыталась высвободиться из объятий Люцифера, но он просто обволакивал ее, окружая со всех сторон.
– Я сейчас возвращаюсь к нему, – устало ответила Мира, оставив попытки выпутаться.
Воцарилась тишина, во время которой дьявол напевал какую-то мелодию. Потом остановился и встал перед крылатой. Взял девушку за подбородок и заглянул в глаза.
– Чистые, как слеза комсомолки, – пробормотал Люцифер, поморщившись. – Твоя внешность – это такая формальность, не более. Ты чужая среди нас и, разумеется, уйдешь отсюда.
– Я могу быть вместо Рязанки, – просяще сказала Мира, глядя в черные бездушные глаза.