Страница 117 из 156
Рем
Ближе к утру я проснулся. Мне снилось что-то приятное. Чувство блаженства и освобождения, преисполнившее меня захлестнуло все мое сознание и не прекращалось. Что происходит? Где я? Прислушался к себе — ничего не болит, тело, как каменное, усталость сковывает каждую мышцу, голова чуть затуманена. По ощущениям я еду. Открыл глаза, оглянулся. Да, лежу на повозке, крыша-тент откинута. Я уставился в огромное, бесконечное голубое небо. Небо было до вопля прекрасно - прозрачно-чистое; восходящее солнце освещало безлюдную местность; ветер был пропитан терпким и сильным запахом дубовой листвы и тысячами ароматов полевых цветов; на мхах и траве россыпями алмазов сверкали капли росы; в ветвях порхали и пели птицы; из лесных чащ слышались крики ланей — одним словом, природа повсюду просыпалась и только кое-где еще виднелись клочья ночного тумана. Я почувствовал безмерное счастье.
Попробовал пошевелить рукой и удивился, когда смог, приготовился к боли и... и ничего не почувствовал! Повозка вдруг остановилась, послышался приглушенный вскрик, шорох и весь мой горизонт заполнили самые прекрасные глаза в мире — глаза моей Госпожи. Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, со страхом, сострадательно и радостно-любовно смотрели на меня. Худое и бледное лицо Миры с распухшими, покусанными губами было некрасиво. Но я не видел этого лица, я видел сияющие глаза, которые были прекрасны.
- Рем, ты вернулся, - проговорила она и слезы безостановочно текли по ее щекам, капали на мое лицо, - ты почти покинул меня, бросил, чуть не умер!
- Знаешь, я очень тебя люблю, - сказал я. - Я люблю тебя, и этот миг, и эту осень, и этот лес, и - в первый раз за очень долгое время - себя самого, потому что я теперь стал зеркалом, и отражаю только тебя. Как я тебя люблю!
Она поцеловала меня:
- Конечно ты владеешь мной, я абсолютно, вся твоя.
Позже она рассказала мне новости. Креландец - маг менталист и целитель, помог, спас... - «надо же, что-то в этом, креландском мире может еще меня удивить...» Через несколько дней нас кто-то будет ждать с помощью, - «это звучит тревожно... Подумаю об этом потом...» Поиски, дороги перекрыты, подключились Миррия и Вередия... – «Не удивительно, а вполне ожидаемо, думаю, кто-то еще захочет поучаствовать во всеобщей облаве». Сорве заблокирован... – «И это тоже ожидаемо...»
Молча слушаю, Мира, захлебываясь словами и эмоциями, рассказывает. Скоро на повозке не проехать, надо верхом... С гордостью показывает серую лошадку — это оказывается Леля, моя, а вот та, Мия - Мирина. А еще она еды купила и даже суп умеет варить, ха-ха, не зря она спрашивала главную кухарку, как это делать! А еще она умеет костер зажигать и денег еще много осталось, здесь все так дешево, кто бы знал, а еще много драгоценностей у нас, можно продать... И ей так страшно было, а я, поганец такой, даже умирать уже начал, да кто я вообще такой и почему все так хотят нас поймать, а она зайца сварила и даже разрезала его на части, а так противно было, а разрезала, потому что заяц слишком большим был для котелка и палец порезала, вот... Я задумчиво поцеловал ее раненый палец, пососал, вкусно-о-о, она вдруг остановилась на середине слова, посмотрела на меня своими огромными зелеными глазами, я пропал, попав в плен ее глаз, она медленно наклонилась ко мне и прикусила мне плечо, затем поцеловала в ключицу, волна дрожи прошла по всему моему телу. Я не выдержал и лизнул ее - вкус его кожи заставлял мой язык дрожать от наслаждения, особенный волнующий аромат наполнил мой рот. Тогда я взял ее лицо и поцеловал ее. Затрепетав, веки Миры закрылись. Ее дрожащие пальцы зарылись в мои волосы.
- Мира, любимая, ты меня спасла опять, спасибо.
Я глубоко дышал и наслаждался самым крепким ароматом, который только есть на земле - ароматом свободы. Я чувствовал кровь в своих венах и теплую силу своих мышц. Я жил, мне не было больно. Я не был в заключении. Я жил, мы вырвались из их рук.
Я сидел в качающейся повозке, смотрел по сторонам и был абсолютно, бесконечно счастлив.
- Одно преимущество тюрьма все-таки имеет, — сказал я Мире. — После нее все кажется превосходным. - она в ответ только счастливо засмеялась.
Я засмотрелся на нее, какая она все же красивая. В последние два дня она словно созревший бутон розы расцвела, поражая своей свежестью и очарованием. Бледная, матовая кожа цвета слоновой кости. Сама она тоже, как точеная статуэтка: изящные черты лица, плавный изгиб, идущий от ушей до подбородка, легкий естественный румянец на высоких скулах… Длинная шея, тонкая, как и ее руки.
Мы были свободны и счастливы. С утра до утра мы были вместе и не разлучались ни на секунду. Время шумело где-то в стороне, наполненное новостными листками императора, тревожными сообщениями, марширующими по стране креландскими солдатами. Но мы его не чувствовали. Мы жили вне времени. Если все затоплено чувством, места для времени не остается, словно достигаешь другого берега, за его пределами.
Вечер. Мира кормит меня супом, приготовленным ее руками. Одно из самых вкусных кушаний в моей жизни. Она светится от гордости и радости, ее лицо разрумянилось от костра и дыма. Красота и невинность. Моя девочка выросла и оказалась на удивление сильной. Пережить все, что выпало на ее долю, и не сломаться…
- Рем, мне надо снова в город, у нас еды почти нет, - я напрягся. Эта идея мне совсем не понравилась.
- Что же у нас еще осталось? — спросил я.
- Яблоки на деревьях, две бутылки крепленого вина и наши мечты о еде, — ответила Мира, смеясь.
- Этого достаточно. В город идти опасно, - категорически заявил я, - весь тракт контролируется, передвижения из леса в лес будут отслеживаться. Нет. Не пойдешь.