Страница 14 из 47
Откровения Роберта сюрпризом для меня не стали, что-то такое я и подозревала, а с учетом того, что маменька на смотрины предоставила мне великолепное платье от лучшей модистки Ориума — Вероник, чувствую, что и авансом она не побрезговала. Не удивлюсь, что я была обещана не одному маркизу, вполне вероятно, что меня ожидает полдюжины сговоренных женихов по приезду.
От отчаяния и злости хотелось рвать и метать, но сдержанно и предельно вежливо я поблагодарила Роберта за важные сведения и постаралась абстрагироваться от возникшей ситуации, в которую своей несдержанностью меня ввергла мать. Подумать и впасть в отчаяние я еще успею, а пока мне осталось не так много наедине с родными. И пусть я смогу увидеть их во время ритуала, завтра я уже буду при исполнении, а значит, уделить им даже толику своего внимания мне будет не под силу.
Если отбросить несколько неприятных таймов разговора о подлости родительницы, время я провела чудесно. Я не из тех, кто стенает, предвкушая беду, тем более у меня в запасе без малого два дема, чтобы придумать пути к отступлению, в случае если данам продолжит дремать.
Зевающий племяш намекнул мне на то, что пора ретироваться, тем более мне не светит нанять экипаж, а значит добираться придется на перекладных. Слава Великим, мне удалось договориться с одним из деревенских, чтобы он подхватил меня после ярмарки и добросил до Северного предела, который в своих мыслях я уже стала называть домом.
Но едва я перешла дорогу от таверны, чтобы свернуть на площадь, воскресная торговля на которой уже заканчивалась, сильные руки втянули меня в темный провал незнакомого экипажа, пресекая любую попытку воспротивится или позвать на помощь.
Я не успела испугаться, потому что, едва вздохнув свежий запах леса и штормового моря, поняла: меня похищает Генрих Бладъёльтер.
Даже то, что я узнала гнусного воришку, не позволило избежать ему кары. Я от души приложила его острым локтем в твердый бок, за свой испуг, и испытала небывалое наслаждение, слушая громкий, болезненный выдох сквозь сжатые зуб. От теплого дыханья, коснувшегося моей макушки, по шее побежали мурашки, проникая под ворот платья. Я была не по форме — не хотелось лишнего внимания, но почему-то сейчас простоволосая, в обычном шерстяном платье, пусть и красивого василькового цвета, чувствовала себя уязвимой рядом с этим мужчиной.
К тому же впервые на своей памяти, а на неё я никогда не жаловалась, видела его в обычной, не светской или военной одежде. Цвет бушующего моря необычайно шел ему, а простой покрой выгодно подчеркивал ширину плеч и рельефные мышцы. Как и все медведи этот Беар был мощным мужчиной, но я чувствовала — захочу, смогу беспрепятственно уйти.
— Заслужил, не спорю, — захохотал Бьерн, практически касаясь губами моего уже алеющего уха. — Но несмотря ни на что — вынужден требовать контрибуцию**.
А затем поцеловал меня, проникая в мой распахнутый от такой наглости рот с жаждой пустынного путника, умирающего без живительной влаги.
И, пожалуй, стояло бы возмутиться такой вольности, но желание ответить на поцелуй со всей страстью победило безоговорочно. Я со стоном раскрыла губы, встречая теплый язык и потерялась в невероятных, новых для себя, ощущениях, растекающехся лавой по всему телу и сносящих все преграды.
Генрих крепко прижимал к своему телу, буквально вжимая меня в себя, сквозь одежду я чувствовала его жар и твердость каменных мышц. Мои пальцы неосознанно мяли плотную шерстяную ткань, силясь притянуть объект желания как можно ближе. Голова кружилась, я плавилась словно свечной огарок, подаваясь на встречу умелым рукам и губам.
Не заметив, как, я оказалась на его коленях, а мягкое покачивание экипажа, лишь усиливало тягостное томление и пожар, пылающий меж моих ног. Попкой я ощущала твердые намеренья мужчины, но надо отдать ему должное, дальше поцелуев мы не продвинулись, хотя я уже вовсю дергала завязки у его ворота, безуспешно пытаясь разоблачить оборотня.
Откровенно говоря, я долго не признавалась сама себе, но времени подумать у меня было предостаточно — Генрих Бладъёльтер стал дорог мне, а вот когда точно это случилось понять я не могла, прошлый, глупый юношеский максимализм и мнимые (уж среди оборотней то точно) ценности мешали, а сейчас мне вообще это показалось не важным. Видимо для того, чтобы попрать собственные ценности и сломать стену, что я воздвигла вокруг себя, было достаточно влюбиться.
— Кайла, — с трудом оторвался от моих губ Бьерн, — подожди.
Как подожди? Почему подожди?
*Лета — река забвения в Соляре, чистилище для душ умерших в Оруме.
**Контрибуция — платежи, налагаемые на проигравшее государство в пользу государства-победителя.
Глава 12.
Обиженная женщина — это очень опасно. А разбитое сердце часто слишком жестоко.
— Давай поговорим — огорошил меня медведь. И сам рассмеялся, до того нелепо прозвучала эта фраза.
Я тряхнула головой, приводя хаотично мечущиеся мысли в порядок и нехотя слезла с колен мужчины:
— Хорошо.
Вместо слов Генрих молча закатал правый рукав, являя моему взору чистую загорелую кожу, покрытую тонкими золотистыми волосками, на предплечье, там, где раньше была пусть едва заметная, но всё же вязь обручального браслета. Я неверяще погладила кончиками пальцев теплую руку.
— Но как же, ведь вас сговорили еще детьми?
— Стоунхельм прогрессивное государство, у нас возможны даже разводы, — засмеялся он. — Я показал тебе отсутствие знаков с далеко идущими намереньями, но меня смущает активность, что развела твоя матушка.
— Боишься, что маркиз обгонит тебя с его-то радикулитом и подагрой?
Он грустно улыбнулся и немного помолчал, подбирая слова:
— Я всего лишь бастард и пусть на старости лет отцу втемяшилось внести меня в список претендентов на престол, венца мне не видать, да я и не хочу. Николаус достоин более моего, он сильный маг, у него приличествующее воспитание и родословная, к тому же он желает этого. Аделла во всех смыслах была бы мне более чем подходящей женой
— Пф, — не удержалась, перебив, посыпающего голову пеплом Генриха, — я слишком далека от дворцовых интриг, но о близкой связи невесты одного отпрыска Кёнига с другим, в Хельмшторме не шепчется только слепоглухонемой. Зная тебя, я бы удивилась, оставь ты всё по-прежнему.
— Причина расторжения договоренностей сейчас не беснуется в бессильной злобе в столице, она сидит предо мной. Я слишком долго пёр по накатанной: учёба, помолвка, карьера. Больше не могу и не буду.
— Так я разве против, можно подумать пред тобой герцогиня, но не слишком ли мы торопимся?
— Кайла, унижать тебя своим вниманием, пока не свободен, я был не намерен. Теперь — дело другое. Как только закончится твоя практика — сразу в ОО, найди меня и я всё устрою, а уж дальше, как получитсяможет познакомившись со мной поближе — Штейн тебе покажется не самым дурным вариантом, — закончил шуткой Бьерн.
— Может ты и прав, — абсолютно серьезно ответила я — шутник нашелся.
— Ну раз пошла такая пьянкая хочу тебя предупредить: ни Аделла, ни Кюна не должны догадаться о том, что ты мне не безразлична, это очень важно. По крайней мере до тех пор, пока мы не решимся на серьезный шаг.
— Про бывшую невесту понять еще могу, а причем тут Кюна? — не поняла я.
— Как Ингрид? — перевел разговор Генрих.
— Ээээ, адъютант Улсон? Когда я покидала расположение части — отлично, мы с ней сблизились в последнее время, а почему ты спросил? Она имеет какое-то отношение к Гретте Бладъёльтер?
— Прямое, собственно, как и я. Ни для кого не секрет, что мой дражайший родитель стал Кёнигом из-за внезапной кончины своего брата. — Я кивнула: и действительно, уже после Выбора младший из братьев, на чьем челе появился венец правителя, внезапно слег с неизвестной болезнью, которая в кротчайшие сроки окончилась смертью. — А вот то, что нынешняя Кюна хоть и была помолвлена с покойником, страстно любила старшего, известно только узкому кругу. Правдами и неправдами её высокопоставленным родственником удалось заставить отца взять её в жены, и хотя он полюбил Греттту, чувство его было мимолетным. После рождения законного наследника правитель перестал делить ложе с супругой и стал порхать по другим кроватям, не брезгуя даже приближенными к Кюне фрейлинами и статс-дамами.